Ревизор: возвращение в СССР 22
Шрифт:
Кротов понял, что девчонка крепкий орешек, и ничего другого он от нее не услышит, так что быстро свернул разговор.
Москва. МГУ.
Хорошо, что Рашид предупредил меня, кто такой этот Кротов, — подумала Регина, выйдя из его кабинета. Она дрожала мелкой дрожью от возбуждения и волнения. — Интересно, поверил он мне или нет? Ничего по морде не понять, никак не реагировал на мои слова. Только бы он к Светке Костенко с этим же вопросом не пошёл, эта тварь и чего не было расскажет… Надо Рашиду сказать, что его уж проверяют.
Тяжко мне пришлось. Ладно, добраться до Склифа было еще легко, но пока выяснял, где лежит Ираклий, пока пробивался к нему — семь потов сошло. Пришлось показать пару раз кремлёвские корочки, потому что пускать меня к нему иначе не хотели.
Наконец, я все же прорвался в палату травматологии. Глазам моим предстало удручающее зрелище. Палата на четырех человек, и каждый словно соревнуется с другими по количеству загипсованных конечностей и бинтов. У Ираклия, лежавшего ближе всех к двери, обе ноги были в гипсе от стопы до паха. Похоже, колени пострадали. Лицо и голова были целые, если не считать ссадин с одной стороны, разбитой губы и что он неподвижно замер и пялился круглыми глазами в потолок.
— Эй, дружище, ты как? — подошёл я к нему и тронул за руку.
Он медленно перевёл на меня глаза, и несколько мгновений смотрел в упор, словно не понимая и не веря, что видит меня.
— Привет, — взял я его за руку. — Ну, ты чего?
— Паш… Это ты?
Фух! А то я перепугался, что он овощем стал. Учитывая отсутствие повязки на голове странно было бы, но кто его знает… И не те мысли могут прийти в голову в такой вот палате.
— Хорош, давай приходи в себя. Что случилось? — присел я рядом на стул.
— Авария…
— Я знаю. Как это случилось?
— Сам не знаю, заснул, проснулся, авария.
— Кто за рулём был?
— Джаба, — ответил Ираклий. — Это его новая машина… Была… Он совсем бухой был…
Я записал себе это имя в ежедневник, на всякий случай. Но это точно не второй выживший, значит, виновник аварии погиб.
— Чего вы вообще поехали-то пьяные? — с досадой спросил я. — Попросил бы официанта такси себе вызвать. Ты же денег много заработал летом, можешь себе позволить.
— Омари не пил, обещал всех по домам развести. Кто же знал…
— А как же Джаба за рулём оказался?
— Не знаю, сам не понял, я сзади сидел…
Омари тоже погиб, уже и не спросишь.
— Ладно, дружище, держись. Пойду твоего доктора найду, — поднялся я.
— Я просил их остановиться! — схватил меня за руку Ираклий. — Меня никто не слушал!
— Это не твоя вина, — сел я обратно. — Они сами это сделали. Ты их не заставлял.
— Я их отговаривал, а они только смеялись, — опять уставился в потолок Ираклий.
Вина уцелевшего… Но с этим пока что некогда разбираться.
— Давай, держись. Главное, ты жив, а ноги срастутся, — опять поднялся я. — Пойду, всё-таки, врача твоего найду. Дядя Дато в курсе, что случилось?
— Не знаю, — с ужасом в глазах посмотрел на меня друг, — Джаба сын его хорошего приятеля. Что теперь будет?..
— Ну, что будет, то будет, — задумчиво проговорил я и сочувственно похлопал его по руке. — Держись, тебе что-то надо?
—
— Я зайду завтра, — пообещал я.
Доктора найти, в этот раз, не удалось. Но дал девчонкам на посту денег, чтобы они присматривали за парнем получше, всё-таки, он сейчас совсем беспомощен. Они мне и сказали, что у него множественные переломы ног, не только в коленях.
В холле на первом этаже встал в очередь к больничному телефонному автомату, чтобы позвонить Дато.
Москва. МГУ. Кабинет секретаря комсомольской организации.
У Самедова было прекрасное настроение, хоть и немного нервное. Проверка от КГБ уже идёт, Регину Кротов уже вызывал, она сказала, что описала его в самом лучшем виде! Наплела ему, что он строг, но справедлив и некоторые затаили на него из-за этого обиду и сплетни распускают. Девочка красавица, да ещё и сообразительная. Вот скоро перейду работать на Старую площадь и плевать мне на них на всех! Соплями тут все изойдут от зависти…
Из раздумий о прекрасном его вывел телефонный звонок.
— Рашид Фархадович! Вы совсем не следите за своими комсоргами?! — истеричным голосом спросил проректор по учёбе Кошевец. — Звонили из милиции! Ваш комсорг со второго курса экономфака Тания совершил аварию в нетрезвом виде! Три трупа! Ещё один в тяжёлом состоянии! — кричал Кошевец, а Самедов схватился за голову и с тоской подумал: такое ЧП! Вот, же Тания, блин, не мог подождать неделю, пока он переведется, чтобы новый человек вместо Самедова все это разгребал! — Как такой человек, который пьяным по Москве разъезжает и в столбы врезается, людей убивая, мог у вас комсоргом стать?! — продолжал ругаться проректор.
— Сегодня же соберём комсомольское собрание курса и рассмотрим этот вопиющий факт! — ответил Самедов, как только Кошевец умолк перевести дыхание, а проректор в ответ только фыркнул, словно услышал что-то дикое, и бросил трубку.
Самедов сдавил руками голову. Но отсидеться вот так не получилось бы… Как это всё не вовремя! — снова подумал он и потянулся к телефону позвонить Луппиан.
Москва. Квартира Дато Элиава.
В доме Дато было тихо. Страшная авария разделила жизнь на «до» и «после». Погибли дети близких знакомых, ещё один в больнице в тяжёлом состоянии. Племянник с переломанными ногами. Милиция не смогла сразу разобраться, кто был за рулём, от новой машины осталась куча бесформенного железа.
Почему-то родственники погибших решили, что за рулём был Ираклий. Хотя парень сразу сказал, что это не он.
Дато уже с утра позвонил отец Джабы, очень серьёзный человек, завбазой, и кричал, что племянник Дато всех угробил по пьяни. Звонила мать Омари, отец у него давно погиб, а мать сумела сильно продвинуться по партийной линии. Звонил отец Отара, тоже не последний человек в Москве, по профсоюзной линии кому надо любые путевки добывает, как фокусник из цилиндра достает…
Наслушавшись с утра ругани, обвинений и угроз в свой адрес, Дато с опаской покосился на зазвонивший опять телефон. Вдруг Рубен в больнице скончался, это ещё и его родители тогда могут звонить ему с претензиями.