Ревизор: возвращение в СССР 31
Шрифт:
– Давайте, все вместе, – подумав, решил я. – Во сколько мне у вас быть? К двум?
– В два уже выходим, – уточнил Ильдар и мы с ним попрощались до вторника.
Святославль.
Став счастливым обладателем «Жигулей», Руслан загнал машину в ремзону на работе, проверил масло, оценил общее состояние вместе с коллегами. Они её на яму поставили и устроили консилиум по ходовой. Общий вердикт был: «хорошая машинка».
Счастливый Руслан облегченно выдохнул, все же
– Жёваный крот! Это что такое?! – воскликнул он.
– Или это сахар, дружище, или я балерина, – подошёл к нему мастер участка.
– Ёперный балет! Ну что за козёл этот Левичев! – взорвался Руслан. – Я как чувствовал, что не отдаст он машину так просто! Какое-нибудь дерьмо да устроит напоследок!
– Да не прыгай ты так! Если и хотел напакостить, то не разбирается он в машинах, вот у него и не получилось. Главное, не переживай, движок точно будет в порядке. Всего-то и надо – промыть бензобак и фильтр, – успокаивал его мастер. – Ну и топливный насос, на всякий случай.
– Нет, ну, какая все же сволочь! – не мог успокоиться Руслан. – Ни себе, ни людям! А мать ещё извиняться к нему собиралась идти, дура!..
Приехал снова на фабрику, не хотелось оставлять это дело на следующую неделю. В воскресенье уже, может, и статью подготовлю, в понедельник отвезу в редакцию. А то во вторник у меня уже новая эпопея начнётся.
Первым делом зашёл к директору фабрики. Убедиться, что разрешение есть. Не успел я заглянуть в её кабинет, как она поднялась мне навстречу.
– Павел, мне звонили из министерства, предупредили, что придёт корреспондент из газеты «Труд»! – с радостной улыбкой сообщила она. – И велели оказать всяческое содействие.
– Даже так? – улыбнулся я.
– Пойдёмте вместе, я всех предупрежу, – предложила она.
Как только мы вошли в новый цех, Валентина Петровна сразу позвала Воздвиженского и Орехова, и сообщила им, что насчёт меня звонили из министерства.
– Павел возьмёт интервью у Анны для газеты «Труд», – произнесла она, и осталась стоять рядом с таким видом, как будто Анна – это она сама.
Отошёл немного в сторону, давая понять, что хочу поговорить с девушкой наедине. Однако она не спешила подходить ко мне. Зато с решительным видом подошёл переводчик.
Палитесь, товарищ капитан. Ну будь вы обычным переводчиком, так на кой вы мне вообще нужны, раз девчонка отлично говорит по-русски? – подумал я, мысленно улыбнувшись и смирившись с его присутствием. Куда же без КГБ в такой ситуации?
– Орехов, – протянул он мне руку.
– Ивлев, – представился я, пожав её.
– Ань, подойди, пожалуйста, к товарищу корреспонденту, – попросил он, но она, вместо этого, подошла к парню Воздвиженского, забыл его фамилию.
– Я без Саши никуда не пойду, – заявила она.
Так вот
– Об этом лучше не писать, – тихо произнёс он.
– Хорошо, – тут же согласился с ним.
Мы с Ореховым сами подошли к молодым людям. Познакомившись, начал спрашивать у девушки, как её зовут, где она жила в Америке, кто её родители, откуда так хорошо русский знает? Что ей конкретно понравилось в СССР? Что больше всего поразило? Когда и как она приняла решение остаться? Как она планирует свою дальнейшую жизнь у нас? Где и кем собирается трудиться?
Оказалось, что в её планах остаться на нашей фабрике. Взглянув на Воздвиженского с Колесниковой, которые тихонечко стояли в стороне и подслушивали, убедился, что для них это не новость. Задал сразу несколько вопросов и им насчёт трудоустройства Анны.
Воздвиженский высоко оценил её умения и знания. С довольным видом сообщил, что она обнаружила поломку, которую вся бригада безуспешно искала больше недели.
– Значит, сейчас с оборудованием всё в порядке? – уточнил я.
– Да, – подтвердил он. – На следующей неделе рассчитываем сдать линию министерской комиссии.
– Ну, что же, я очень рад за вас, – улыбнулся я девушке. – Мало того, что вы вернулись на свою историческую родину, так ещё оказались востребованным специалистом для нашей промышленности.
Девушка переглянулась с Озеровым и улыбнулась первый раз за всё интервью. Понятно, что её решение не связано ни с политическими взглядами, ни с социальными условиями… Но если я не задам ей вопросы на эту тему, их задаст кто-нибудь другой. Лучше уж я…
– А скажите, Анна, есть разница между жизнью и работой у нас и в США? – спросил я. – Что-то бросилось вам в глаза? Что-то самое очевидное?
– Здесь нет разницы, на работе ты или не на работе, – ответила она, – ты советский человек и все везде одинаково к тебе относятся. И ты ко всем одинаково относишься.
– А в США не так?
– Не так… Важно, в какой семье ты родился, в каком районе ты вырос и живёшь… Учился в частной школе или государственной. Есть ли у тебя высшее образование… Что еще… Здесь все трудятся, а в США стало модно быть хиппи. И это еще не самое плохое, большинство хиппи просто используют легкие наркотики, и никому не мешают. Но появилось и много тяжелых наркотиков, говорят, что из-за войны во Вьетнаме. Преступность разбушевалась из-за этого…
Она ещё припомнила борьбу феминисток за равные права женщин в условиях труда, но не очень разбиралась в этом вопросе.
– Судя по всему, речь идёт о равной оплате для мужчин и женщин за один и тот же труд, – предположил я, взглянув на Орехова. Но тот безразлично пожал плечами, очевидно, он и сам был не особенно в курсе. Ладно, эту тему поднимать не буду в статье все равно. Хоть в СССР в плане равенства мужчин и женщин сделано несравненно больше, чем в США, но разница в зарплате мужчины и женщины у нас тоже тема больная…