Ревизор: возвращение в СССР 32
Шрифт:
Когда Юрий пришёл, он сразу заметил и тревогу в глазах любимой женщины, и дрожащие руки.
– Та-аак… Что случилось? – сразу потребовал он ответа и Регина сама не поняла, как рассказала ему всё.
Ничего себе! – слушая любовницу, думал Головин. – Так она, получается, тоже член нашей команды?! А Некрасов-то почему ничего не сказал? Наоборот, просил за ней приглядывать… А ей, небось, сказал за мной присматривать! Вот же урод!
Но на самом деле, Головин испытал глубочайшее облегчение, потому что его тревожил очень щекотливый момент… Ему очень нравилось, что рядом с ним молодая и красивая девушка, и он боялся ее потерять. Так что он,
Когда же он с немого ликования переключился, наконец, на происходящее и включил критическое мышление, вся история, рассказанная Региной, показалась ему абсолютным бредом. Особенно его возмутило требование к ней бросить МГУ, уехать из Москвы и выйти замуж…
– А больше Володину ничего не надо?! – с вызовом спросил он. – Детка, он тебя просто запугать хотел! Кто его посадит? У него такие связи! Это даже не обсуждается! А тебя кто посадит? За что? За письмо? И как тебя посадить, не посадив его? Ты только с ним и общалась… Успокойся, моя дорогая! Никто никуда не сядет. Сама подумай, ну нашла ты письмо о нарушениях, сразу в райком отнесла, чтобы меры приняли… Что в этом такого? Это поступок законопослушной комсомолки! Володин же не будет никому рассказывать, что он тебе процент от незаконной деятельности предприятия за это обещал. Он жути тут перед тобой нагнал, а ты и поверила.
– Но зачем он так? – начала рыдать Регина. – Я целые сутки ждала, что ко мне вот-вот придут из милиции!
– Бедная моя девочка! Не бойся ничего. Живи, учись, радуйся жизни… Всё будет хорошо. Я тоже кое-что могу, между прочим.
– А может, он, просто, платить мне больше не хочет? – осенило Регину.
– А сколько он тебе платил?
– Сто пятьдесят рублей в месяц, – решила Регина слегка преувеличить сумму содержания, на всякий случай.
– И из-за ста пятидесяти рублей он тебе такой концерт устроил? – потрясённо смотрел на любовницу Головин. – Крохобор! Да пусть он ими подавится! Да я сам дам тебе эти деньги, ты, главное, не переживай!
– Правда? – сразу успокоилась Регина. – Ну и пусть тогда, в самом деле, подавится…
***
Москва. У дома Ивлевых.
Раков Алексей Дмитриевич прохаживался по двору и высматривал, с кем бы побеседовать. Когда сегодня ему позвонил бывший сослуживец Денис Ливанов и предложил халтуру по профилю, бывший майор милиции с радостью согласился. Он уже не раз пожалел, что не стал в своё время делать карьеру и вышел в прошлом году в отставку. Уже через полгода дома стало скучно. А жена, которая все эти годы пилила его, что его дома не бывает, начала, ведьма такая, наоборот, ворчать, что он все время дома торчит. Мол, уже все глаза намозолил. И он сегодня с радостью, прикинувшись журналистом, вышел на дело.
Ливанов сам выяснил для него все вводные, Ракову предстояло собрать дополнительную информацию.
– Добрый вечер, я журналист газеты «Вечерняя Москва», – обратился он к вышедшему из третьего подъезда невысокому плотному мужчине с залысиной. –
– Да-да, конечно, – охотно согласился тот.
– Планируется к выходу статья о необычных жителях нашего города. Нужны необычные судьбы, необычные способности, необычные профессии, коллекции, увлечения… Одним словом, нужны уникумы.
– Я понял, – задумался житель. – Необычные домашние животные? – вопросительно посмотрел он на Ракова.
– Очень хорошо! – подбодрил он собеседника. Надо же с чего-то начать…
– У нас на третьем этаже у Ивлевых живёт панда.
– Как интересно! – услышав фамилию объекта разработки, воскликнул Раков.
– Да. Их семье ее вьетнамский генерал подарил. Сама панда ещё маленькая, её нельзя никому показывать, а то сдохнет… Вместе с ней привезли целый контейнер ростков бамбука.
Раков старательно записывал все полученные сведения, но его не покидало чувство, что над ним просто смеются. Однако, мужчина был крайне серьёзен и Раков продолжал задавать уточняющие вопросы про панду Ивлевых. И про самих Ивлевых, раз уж так удачно вышло, что мужчина сам разговор о них завел.
Он провёл во дворе минут сорок. Выяснил, что Ивлевы дружат с цыганами и в прошедшую субботу на свадьбе тестя Ивлева был живой медведь. Ещё он выяснил, что тёща Ивлева считает его проклятием своей семьи, что он околдовал всех её детей и мужа.
Не менее разговорчивой оказалась ещё одна соседка Ивлевых, что живёт под ними. Она, среди прочих своих историй о соседях, рассказала, что Ивлевы вежливые и тихие, но к ним иногда приходит негр в форме милиционера. Она предположила, что Ивлевы участвуют в каких-то антрепризах.
Уходил он немало озадаченный. Панда, медведь, цыгане, ряженный в милиционера негр… Про кого он сейчас информацию собирал, про собрата Никулина, что ли?
***
Часам к девяти вечера я уже поднял молодого папашу в его квартиру.
– Паша! Поздравляю, – бросилась к нам тёща Сатчана.
– Здравствуйте, Екатерина Владиславовна, – еле выговорил он и я не рискнул его выпустить из рук, даже когда она принялась его обнимать. – Видели уже кроватку? Это Пашка подарил…
Тёща всплакнула на радостях, и меня заодно обняла. А потом на кухне скрылась. Сатчан не с первого раза снял туфли и пошёл босиком к тестю, с интересом наблюдавшим за нами, стоя в дверях большой комнаты.
Быстро скинул туфли и пошёл за другом следом, не дай бог ещё споткнётся…
– Поздравляю, – улыбаясь, сказал я, глядя на Николая Алексеевича. – Внучка – это здорово!
Они молча обнялись с Сатчаном и мы вдвоём с министром повели его к дивану.
– У жены уже давно всё готово, сейчас разогреет и пойдём за стол, – проговорил он.
– Да мы только из-за стола, – улыбнулся я.
– Нет, я настаиваю, – сказал он.
Усадив Сатчана на диван, я облегченно выдохнул, и не стал отказывать целому министру в его просьбе. Тем более времени свободного полно сегодня. Мы с ним уселись за большим полированным столом.
– Читал твой фельетон про бег с препятствиями, – начал Николай Алексеевич, – и сразу вспомнил, как кое-кто меня допрашивал по этому поводу, – при этом он многозначительно посмотрел на зятя. А тот пьяный-то пьяный, а соображает. Сказать не смог, но отрицательно замотал головой и ткнул в меня пальцем. – Да я так и понял сразу! – рассмеялся министр. – А сейчас такая волна поднялась! Моссовет нам с МПС очную ставку устроил!..
– Что вы говорите? – искренне удивился я. – И есть надежда?