Ревизор: возвращение в СССР 36
Шрифт:
– Утеплять чем планируете?
– Минвата. Сам чердак холодный будет, положим двадцать сантиметров в насыпку на бетонные плиты перекрытия.
– Рубероид подстелите под минвату?
– И гидроизоляцию плит проведем. А то мало ли крыша протечет, а тут все же музей, экспонаты не должны пострадать.
– Крышу из чего делаем? Из черепицы, как я просил?
– Может, все же шифер? Знаете, наверное, что черепичные заводы массово на шифер переориентировали...
– Не все, надеюсь?
– Говорят, на Украине и в Прибалтике что-то еще осталось... Но там ваша помощь нужна, чтобы ее раздобыть. Ну и класть
– Зато один раз грамотно положил, и до середины двадцать первого века ремонт делать не нужно. А скажите, сколько ваш шифер пролежит? Не говоря о том, как быстро внешний вид здания изменится в худшую сторону. Уже лет через пять этот шифер местами выцветет, еще и красить его придется, чтобы здание нормально выглядело. Так что только черепица. А где взять – будем искать.
– Смотрю, серьёзно ты за стройку взялся, – сказал Мещеряков, усмехнувшись, когда прораб отошел в сторону, приметив что-то в кладке стен, что требовало коррекции.
– Ну да, если уж мы строим здание, похожее на древний замок, то какой шифер? А тут – красный кирпич, желтая черепица. Красиво будет. Аутентично. Люди будут в музей приезжать не только чтобы на экспонаты посмотреть, но и чтобы на фоне красивого здания сфотографироваться. А раз уж приехали, то и в музей уже зайдёт большинство. Будет на что ему предметы в коллекцию докупать. Пусть даже десять копеек с каждого посетителя брать – уже какая-то сумма будет накапливаться, нам меньше выделять нужно будет по линии «Полета».
Побродили немного еще, осмотрелись. Было жарко, но вдруг вначале солнышко облаками затянуло, а потом и дождик начал накрапывать. Мы с Мещеряковым довольно переглянулись – по такой погоде в Москву всяко удобнее возвращаться, чем по солнцепёку ехать.
Так что быстренько пробежались по другим вопросам с вернувшимся к нам прорабом, а то мало ли погода снова улучшиться вздумает. Он доложил, что визит Захарова дал нужные результаты. Никаких перебоев ни с чем, что производится в радиусе сотни километров, у нас нет. Все местное начальство очень предупредительно. На любые жалобы реагируют немедленно и заменяют бракованные стройматериалы быстро и без единой встречной жалобы. Но и нужды в этом большой нет – в целом, качество поставок намного выше того, к чему он привык на других объектах, что раньше вел.
– Ну, не стройка, а прямо идиллия! – довольно сказал Мещеряков.
– Это да, правильно тогда сделали, что попросили Захарова сюда приехать, – согласно кивнул я.
Хотели уже прощаться с прорабом, но оказалось, что по его распоряжению для нас в одной из бытовок уже стол накрыли. Глянули на небо – облака все больше мрачнели, не должно распогодиться до вечера. Успокоившись по этому поводу, решили посидеть, перекусить. Мещеряков сам не пил, а мне водочки попытался налить. Мол, ты не за рулём, тебе можно. Но я не стал. И не хочется, если честно, и знаю я, как оно потом бывает. Посмотрит Мещеряков, как я пью водку, посмотрит, да и решит, что ему тоже не повредит накатить стопочку-другую. А мне неохота возвращаться в Москву с водителем под хмельком.
Ну а прораб, раз мы не пьем, тоже пить не стал. Наверное, заподозрил, что мы его проверяем. И если бахнет хоть стопочку, то потом в Москву доложат, что он тут пьет в рабочее время. Зачем ему это, мало ли мы еще такие объекты потом
Глава 4
***
Городня
Поехали обратно в Москву из Городни сразу после сытного обеда. Накрапывал мелкий освежающий дождь. Проехали снова минут пятнадцать в тишине, я даже чуть не задремал, а потом Мещеряков возьми и спроси меня внезапно:
– А ты какие лекции для КГБ читаешь? Или это секрет и сказать не можешь?
– Почему не могу? Я же ничего не подписывал. Так что вполне могу. – начал отвечать я, и расслабленно зевнул. – Самая последняя была пару дней назад по ситуации в Чили. Там как раз была попытка военного мятежа, вот товарищи и захотели узнать, что я думаю по этому поводу. Устоит ли социализм в Чили, или Альенде обречён...
А Мещеряков хорош, ловушку, понимаешь, грамотно для меня организовал. Сиди я на подписке, конечно же, замялся бы с ответом. Ведь если подписался, то всё, язык распускать нельзя о своих делах с комитетом. Проболтаешься про что угодно, связанное с КГБ, узнают они об этом и сядешь надолго. Да еще и молодец такой, Юрьич, момент удачно выбрал, когда я дремать начал… Вот что значит большой опыт допросов в милиции. Умеют там колоть людей…
– Я не понимаю, Паша, если честно. Что ты можешь знать в восемнадцать лет про Чили и Альенде, что может этих товарищей заинтересовать? – спросил он в развитие темы.
– Ну, это тот же вопрос, что можно мне задать по поводу той модернизации предприятий, которую я провожу для нашей группировки. – засмеялся я, – что может восемнадцатилетний пацан предложить толкового? А ведь практически на каждом заседании Захаров меня хвалит за то, что я предлагаю. А сколько уже всего сделано?
– Уел! – засмеялся Мещеряков.
– Я так понял, что гэбэшникам интересно сравнить свою точку зрения с той точкой, что родилась в моей голове совершенно независимо от их источников информации. У них там, наверное, всякие шпионы за рубежом работают и притаскивают какую-то секретную информацию. А у меня просто то, что доступно при визитах в спецхран и мои методы анализа информации. И вот сравнивая сказанное мной со своими размышлениями по этому поводу они, возможно, получают что-то для себя значимое. Раз зовут меня раз за разом выступать снова и снова.
Я совсем не жалел о том, что рассказал о своих лекциях для КГБ Мещерякову. Жаль, что раньше не сообразил, но совершенно однозначно – это разумный поступок. Раньше или позже меня заметят входящим на Лубянку или выходящим из неё. Это только кажется, что Москва большая. А когда не надо кого-то встретить, как раз его и встретишь. Члены нашей группировки сплошь на личных или служебных машинах катаются по всему городу, и в центре бывают тоже очень часто. Так что шансы, что кто-то из них будет проезжать мимо Лубянки в тот момент, когда я вхожу или выхожу, совершенно не иллюзорны.