Ревизор: возвращение в СССР 9
Шрифт:
То есть, он в курсе. У меня от сердца отлегло. А не его ли, кстати, это рук дело? — начал размышлять я уже на ходу.
— Но ты все же проследи, чтобы финальный текст не отличался от первоначальной идеи, — попросил я, — это же журналисты… Им миллион с миллиардом перепутать так же легко, как нам с тобой кота погладить. Они же экономического образования не имеют.
— Прослежу, прослежу! — успокоил он меня.
Далее у меня сегодня по плану лекция в Русаковке.
Диана шла в институт в приятном ожидании,
Диана считала себя уже взрослым человеком, и прекрасно понимала, что жадность — это плохо, а щедрость — хорошо. Но, наблюдая, как Маринка с Веркой за обе щеки хомячат её колбасу с круглыми от восторга глазами, она с трудом сохраняла на лице благожелательное выражение, стараясь отогнать дикую, животную жадность, лезшую откуда-то из глубины души. Получалось не очень. Диане даже пришлось тогда уйти из-за стола, улыбаться не было больше сил.
И как у них получается так спокойно всем делиться? — думала она о своих соседках. Кажется, что им самим это доставляет удовольствие. Ей бы тоже хотелось так: делиться легко и с радостью.
Анализируя свой дискомфорт в той ситуации, Диана пришла к выводу, что это всё из-за того, что ей самой было мало колбасы, поэтому ей стало жалко делиться ею с соседками. А вот, если бы её было, хотя бы, два кольца, то она спокойно одним поделилась бы с девчонками, а одного ей самой хватило бы.
Придя в группу и усевшись за парту, Диана мило улыбнулась Галие. Та неуверенно улыбнулась в ответ, как будто удивилась тому, что Диана так сделала. А, ну да, верно, надо ей чаще улыбаться, это была ошибка. Ну что же, учтем…
— А ты ничего сегодня не принесла? — выждав немного, спросила Диана.
— Чего? — удивлённо спросила та.
— Колбаски какой-нибудь…
— Диан, ну откуда мы возьмём? Сегодня пятница, мы только поедем в гости в деревню. И потом, нас самих там угощают!.. Мы же не можем двух старушек каждый раз объедать.
Диана надулась. До неё стало доходить, что тогда это была разовая акция, как однажды при ней выразился Пашка, и регулярных подношений не будет.
В душе сразу вспенилась мутная, грязная обида вперемешку с завистью. Фу, как мерзко! — поморщилась Диана. — И всё из-за их жадности! Жлобы!
— Послушай, Галия, — решила Диана достучаться до неё. — Так себя вести нельзя! Вы как кулаки! Получили что-то и не делитесь ни с кем.
— Какие кулаки? — удивилась Галия. — Нас угостили, мы с тобой поделились! С отцом поделились… Ты о чём, вообще?
— Послушай моего совета, сестра. — Диана вспоминала слова, не раз слышанные ею от соседок по комнате. — Если вы будете вот так, втихаря под одеялом, жрать свою колбасу (девчонки, правда, говорили ей про конфеты и пирожки из столовой), вы останетесь одни со своей колбасой. И никто вам руки не подаст. Республику ШКИД смотрела?
— Чего? — Галия растеряно повернулась к ней. — Какая республика
А та сидела и укоризненно смотрела на соседку по парте.
— Жадность до добра не доводит, Галия. — серьёзно сказала, наконец, она.
Галия отвернулась и беспомощно покачала головой.
Приехал в детскую больницу. Сестричек пригнали слушать лекцию, а они с дежурств все, уставшие. Ещё рассаживались когда в зале, подумал, что-то не то: все назад садятся, первые ряды пустые. А потом смотрю, каждая вторая дремлет. Читаю лекцию об образовании, о разнице у нас и у них, о социальных лифтах, платном обучении и прочих прелестях из будущего, а сам непроизвольно всё тише и тише говорю. Девчонки спят. Девчонок жалко.
— Товарищ лектор! — забасил один из немногих мужчин. — Не слышно же ничего!
— А вы идите сюда ко мне поближе. — предложил я ему. Поговорим с человеком, видно же, что ему интересно. А остальных нечего будить.
Он и пересел вперёд. Здоровенный брюнет с южными корнями, весь в шерсти как орангутанг, халат на голое тело на две пуговицы застёгнутый, лёгкие белые штаны и белые тапочки на босу ногу. И рукава халата выше локтей закатаны. Жуткий, совершенно, вид. Санитар из морга? Смотрю я на его руки, а они размером с мои ноги.
— Павел. — протянул я ему руку со сцены, раз уж у нас персональная беседа началась.
— Самвел. — представился он.
— Очень приятно. А кем вы тут работаете? — не удержался и спросил я.
— Педиатр. — рассмеялся он, догадавшись о причине моих расспросов. — Я с самыми маленькими работаю, новорожденными. Они ещё не умеют бояться больших страшных дядек.
— О! Какая у вас достойная работа! — сразу воспылал я к нему уважением. — А в какой семье вы родились, если не секрет?
Мы разобрали с ним понятие «социальный лифт» на его собственном примере. Я просто попросил его ответить на вопрос: удалось бы его маме, получившей похоронку на отца, и оставшейся с тремя детьми, оплатить медицинское образование старшему сыну, живи они в капиталистической стране? Постепенно к нам вперёд пересело несколько человек. Потом ещё. И ещё. С заинтересовавшимися у нас шла очень интересная живая беседа, как вдруг с задних рядов донеслось возмущённое:
— Товарищ лектор! А что вы только с первыми рядами разговариваете?
— Будить вас не хотел. — тут же ответил я.
— Всё, мы проснулись, — под дружный хохот сказал кто-то. — Нам тоже рассказывайте.
— Спать меньше надо! — ответил им Самвел. — Всё уже рассказали!
— Ничего, ничего. У меня есть ещё, что сказать. — остановил его я и ещё минут десять рассказывал им про электронные медицинские карты будущего и электронные больничные листы, и что пресловутый «почерк врача» останется только в анекдотах.
В конце лекции я остановил сам себя. Хватит с них, пока, информации. Расходились они сильно озадаченными. Жаль, что я не медик и смог им только про административную сторону медицины рассказать.