Ревизор: возвращение в СССР 9
Шрифт:
Мы очень приятно побеседовали. Как я и думал, Галия осталась в полном восторге от новой соседки. Думаю, теперь она часто будет к ней захаживать. Здорово, когда есть нормальные соседи, у которых можно соль там или спички без проблем одолжить, или кота оставить, если куда уехать надо. Я сразу заметил, что к кошачьему племени она неравнодушна. Другое дело, что наш приемыш этого теплого отношения не оценил. Под конец пребывания снова орать начал, требуя вернуться обратно домой, к обжитой коробке.
Остаток вечера провели, играя с Мурчиком под звуки гамм от соседей. Вот же не повезло,
Рассказал Галие, что поговорил с Викторией Францевной насчёт Дианы.
— Она ответила, милости просим. — рассказывал я. — Представляешь?
— Так и сказала? — удивилась жена.
— Ну, а что ты думаешь, такая женщина не сможет поставить на место одну недалёкую выскочку?
— Эта сможет… — подумав, ответила Галия. — Хорошо, что ты с ней поговорил.
Конечно, хорошо. У самого от сердца отлегло.
На следующий день задержался немного после пар в университетской фотолаборатории. На меня там уже никто не обращал внимания, Прожектору всё можно.
Первые кадры плёнки Фотоснайпером запорол. Пока догадался объектив поменять… А вот потом вполне годные кадры получились. Напечатал всех кадров в обычном формате по одному. Что-то себе оставим, что-то бабушкам отвезём. Сделал большой портрет жены с котёнком на руках в самом большом формате, какой нашёл. Вставлю в рамку и повешу на стене в спальне. Наделал фоток с бабушкой для Балдина. Много тоже не надо. Повесил свои фотки сушиться в уголке, чтобы глаза никому не мозолили, ещё и отвернул их лицом к стене. Завтра заберу.
Потом заехал-таки в комиссионку. И батя советовал, и сам я помнил, как мы делали когда-то набеги на «комки» в поисках чего-нибудь этакого. Хорошо, что вчера не доехал. А то точно, прикупил бы что-нибудь, не зная, что батя насчёт новых гарнитуров уже договорился. Удачно меня Сатчан тогда тормознул.
Ходил по магазину как по музею. Посуда у нас есть. Постельное бельё есть, только привезти от мамы надо.
О! Какая вешалка! Настоящие лосиные рога на деревянной голове лося. Не гигантские, как раз, для нашей квартиры подойдут. Деревянная голова очень искусно вырезана, с мелкими деталями. Тридцать пять рублей, конечно. Но для такого шедевра не жалко.
Мне завернули их в бумагу, но она тут же прорвалась. Я так и тащил их обняв и прижав к себе по городу, потом в метро.
Пришёл раньше жены. Вторник, она на заводе. Мурчелло спал в одном из моих тапков. Осмелел, значит, выполз из своей коробки и начал осваивать пространство. Переложил его в тапок Галии. Хотел поскорее новую вешалку в прихожей повесить, чтобы до её прихода успеть.
Вещь тяжёлая, нужно отверстия сверлить под дюбеля. Минут сорок два отверстия ручной дрелью мучил. Одно далось легко только потому, что между кирпичами было, а вот второе в кирпиче пришлось сверлить долго и муторно.
Нет. Так я кухню полгода буду вешать. — рассуждал я, вешая рога. — Надо электродрель искать.
Больше часа мучений и вуаля! Поставил чайник, скоро жена придёт. Ужина нет, обойдёмся бутербродами с колбасой.
Тарас с самого утра решил, что сегодня после пар он поговорит с дочерью. Час икс приближался,
Тарас заранее подошёл к Диане, предупредил, что есть серьёзный разговор, и попросил зайти к нему в кабинет после пар.
Диана недоумённо взглянула на него тогда, но ничего не спросила.
После пар она пришла и расслабленно уселась перед ним, у него мелькнула мысль, что она не чувствует за собой никаких грехов и вполне довольна собой.
— Диан, что это за история с кулаками и жадностью? — сходу спросил он.
— Всё правильно. Галия и Пашка ведут себя, как последние жлобы. — заявила она с возмущением.
— И в чём это проявляется? — устало спросил отец.
— Они жлобствуют.
— Это как? Конкретно можешь объяснить?
— Они… жадничают, не делятся.
— Чем не делятся и с кем?
— Всем не делятся со мной…
— Диана, а ты им кто? Чтобы они с тобой делились? Может, ты им добрая сестра и подруга? Может, ты для них последнюю рубашку с себя сняла и спасла их? — отец начал терять терпение и Диана это чётко уловила. — Что ты молчишь, Диана? Я устал, ты слышишь, я устал краснеть за тебя перед людьми! Твое потребительское ко всем отношение бьёт по мне, ты понимаешь? Мне перед людьми за тебя стыдно! Ты совершенно не ценишь хорошего отношения к тебе. Отныне ты кругом сама. Поняла? Сама учишься, сама экзамены сдаёшь. Сама все свои проблемы решаешь! Не сдашь сессию, вылетишь из института, вернёшься в Святославль не солоно хлебавши. И виновата в этом будешь сама. Ты поняла?
— Ты такой же, как все! — зло ответила Диана, развернулась и ушла с гордо поднятой головой.
Ну, и пусть! Проживу и без вас. — злилась Диана. — Предатель! А чего удивляться? Из семьи не зря сбежал, бросил ее в детстве. Да и родная мать предала, никакого сочувствия не нашла, когда из Москвы сбежала. Никто не хочет понять. Близкие люди, называется! Сволочи жадные! Соседки чужие люди, но и то лучше относятся. И на защиту встают, и вкусностями делятся. Чужие люди добрее и щедрее, чем эти «родные». — Диана скривилась, подумав о родственниках. И… поехала к дому на набережной. Пройдя через красивую парадную и поднявшись на нужный этаж, она села там на подоконник в подъезде, сжалась вся как бедная родственница, прижав сумку к животу и стала ждать. Спроси её сейчас кто-нибудь, зачем она здесь — она не ответила бы. На что надеялась? На чудо. Что прилетит фея и разрулит все её проблемы. За окном начало темнеть. Ноги нагрелись в сапогах о батарею под окном. Диана сама не заметила, как задремала.
Маша собиралась встретиться с Виктором после занятий и заранее предупредила бабушку, что задержится. Спешить молодым людям было некуда, они не спеша погуляли по центру, посидели в кафе и часам к семи Виктор проводил Машу домой. На лестничной клетке своего этажа Маша увидела незнакомую девушку, притулившуюся на подоконнике и задремавшую.
Ждёт кого-то. — подумала Маша, и вошла к себе.
Все соседи Шадриных знали друг друга. Бывало кто-то забудет ключ дома, и, чтобы двери не ломать, просто дожидались домочадцев у кого-нибудь из соседей. У них так было принято.