Ревизор: возвращение в СССР 9

Винтеркей Серж

Маляр Шура и штукатур Петрович, ещё способные шевелиться и сидевшие рядом с Эдичкой, увидев Галию, приветливо заулыбались.

— Пря-здряв-ляем… — еле выговорила Шура.

— Ещё помнит, по какому поводу пьют! — хмыкнул Василий Иннокентьевич и потянул за собой Галию к выходу.

Потрясенная до глубины души Галия никак не ожидала увидеть в таком безобразном виде своего, всегда предельно галантного и такого с виду интеллигентного, начальника.

— Чего это Эдичка так? — подняла она на старого

художника изумленные глаза. — Он же всегда вежливый такой и художник к тому же…

— Да уж. В том-то и дело, что художник. Богема, итить ее! Бывает у него, — с досадой ответил Василий Иннокентьевич. — Теперь неделю будет пить, а потом еще неделю в себя приходить…

— И часто он так?

— Не часто. Но сейчас уж очень не вовремя. Новый год на носу. Нам праздничную группу для нашей столовой делать, а у нас даже макета нет!.. На утверждение уже надо что-то подавать… Через две недели всё готово должно быть! — дед устало плюхнулся в кресло Эдички. — Что делать-то? Мне макет ну никак самому не сделать.

Галия принесла стул и села рядом.

— А что такое праздничная группа? — спросила она.

— Ну, плакаты и растяжки уже всем надоели. В этом году решили добавить к ним ростовые фигуры Деда Мороза, Снегурочки, ещё кого-нибудь… Поставить при входе в столовый зал. Чтобы работники мимо них ходили и проникались праздничной атмосферой.

— Ростовая фигура это что? — уточнила Галия

— Это рисунок на фанере размером с человека, — объяснил дед. — Его ставят на подставке вертикально. Там лица, руки надо рисовать. А… — он с досадой махнул рукой.

— Вместо рук можно варежки нарисовать, — лихорадочно соображала Галия, вспоминая, как перерисовывала картинки с открыток, начертив на них клеточки.

— А лица? — с отчаянием в голосе спросил Василий Иннокентьевич.

— А если дырки вместо лиц, как на курорте! — воскликнула Галия. — Чтобы люди фотографироваться могли!

— Ну ты скажешь тоже, — удивлённо посмотрел на неё старый художник. — Дырки вместо лиц… — он задумался на секунду. — Надо спросить у начальства, можно ли так?

— Когда макет нужен? — спросила Галия.

— На этой неделе уже нужен. Там же ещё задание надо будет в деревообработку давать, они выпилить должны будут фигуры по лекалу и собрать на постаменте.

— А лекало кто сделает?

— Так, мы! Кто же еще?

— Времени совсем мало, — обеспокоенно проговорила Галия, начиная потихоньку паниковать. — Фанеру же ещё раскрасить надо будет.

— О том и речь… — ответил Василий Иннокентьевич и вытащил из шкафа за столом Эдички картонные папки на завязках. — У него тут наработки старые всякие, эскизы… Давай искать что-то про Новый год.

До конца дня они перебирали личные запасы Эдички с вырезками, образцами шрифтов, картинками, открытками, обрезанными коробками

от конфет и фантиками. Он собирал всё, что, как ему казалось, имело интересную художественную задумку или пользу для оформительской деятельности. Жаль, что этот богатейший материал не был никак систематизирован. Только один Эдичка мог тут сходу разобраться. Раньше мог…

Пересмотрев содержимое всех папок, Галия и Василий Иннокентьевич отложили всё, что относится к Новому году и зиме в целом.

— Мне вот эта открытка нравится, — показала Галия мультяшное изображение Деда мороза и Снегурочки, держащихся за руки и приветственно машущих свободными руками. У ног деда стоит мешок с подарками. Возле Снегурочки сидят зайчик и белочка.

— Неплохо, — одобрил старый художник, пытаясь разглядеть изображение, повернув голову боком, как птица.

— И, кстати, руки у них в варежках, — заметила Галия. — Если лица разрешат вырезать, то варежки мы уж как-нибудь нарисуем.

— Хорошо. Сегодня уже поздно. Завтра пойду тогда «на ковёр». Попробую согласовать фигуры без лиц, — решил Василий Иннокентьевич.

* * *

Дома я был раньше жены, пропустил первую пару и последнюю тоже и сейчас переписывал Светкин конспект. Надо бы хоть что-то на ужин сделать, а то Галия сейчас уже придёт. Сильно заморачиваться не стал, сделал омлет, нагрел чайник и сел обратно за конспекты.

Услышав открывающийся на этаже лифт и цокот каблуков, не дожидаясь стука в дверь, пошёл открывать. Галия ворвалась в квартиру, как ураган.

— У нас на работе ЧП!, — возбуждённо жестикулируя, заявила она с порога. — Эдичка запил!

— Какая катастрофа, — иронично ответил я.

— Ты не понимаешь! Нам ростовую группу в столовую надо сделать к Новому году. Две недели всего осталось!

— Две недели? Эта же куча времени! Можно успеть добежать до китайской границы! — пытался перевести всё в шутку я. Слишком уж Галия взбудоражена этим вопросом.

— Ты не понимаешь! — ещё больше завелась жена. — У нас даже макета ещё нет. А если не разрешат фигуры с дырками вместо лиц, как на курортах, то нам вообще конец! — пафосно объявила она.

— Это почему же? — еле сдержавшись, чтобы не рассмеяться, спросил я.

— Потому что лица рисовать умеет только Эдичка, — мрачно ответила жена, — а он, как мне сказали, ближайшие две недели не работник.

— Ну и что? У тебя есть этот ваш доморощенный Пикассо из редколлегии стенгазеты, вот пусть и отрабатывает у тебя прощение на заводе.

Галия резко повернулась ко мне. Глаза распахнуты в изумлении, на лице напряженная работа мысли.

— Точно! — воскликнула она, потрясая указательным пальцем. — Юрка Бахтин! Правильно! Ты просто гений! Завтра же повезу его на завод.