Ревность
Шрифт:
— Ты такой оптимист, — Спиннинг вздохнул, пересек комнату и подошел к окну. — Она права. Ее единственный свидетель — оборотень из исправительной Школы. Никто не поверит в это. С другой стороны, ты отлично справилась с ней, Дрю. Может, она будет в замешательстве.
Какая веселая мысль. Мое запястье послало острые толчки боли, когда длинные, тонкие пальцы Дибса исследовали, тыкали, тянули.
Моя майка была грязной, с запекшейся кровью, пропитана потом и какой-то фигней (я даже не помнила, как она попала на майку).
—
— Думаю, мне следует наложить шину, — морщинка стала глубже между светлыми бровями Дибса. Он всегда полностью погружался в свою работу, когда подлечивал кого-то. Трудно поверить, что он едва ли мог разговаривать со мной в публичном месте из-за своей застенчивости. — Так что же мы будем делать?
Мы? Я не знаю насчет вас, но я найду Грейвса, когда он успокоится, мы дождемся нужного случая и уберемся отсюда. Как вчера.
— Оставь это, я в порядке, — это сильно задело меня. Я опустила голову, мягко вздохнула. Он сказал «мы». Он принял как само собой разумеющиеся тот факт, что это и его проблема тоже. Мы. Я не думала, что буду так благодарна за одно маленькое слово.
Внезапно я почувствовала себя ужасно из-за того, что собиралась оставить его.
Дибс пожал плечами.
— Ждать и наблюдать. Это все, что мы можем делать. У Грейвса могла бы быть отличная идея. И Господи, Дрю. Тебе следует поговорить, по крайней мере, с Бенжамином. У него не было бы этой работы, если бы он не знал, как играть в эту игру.
— Ты продолжаешь говорить, что это игра, — я позволила Дибсу повозиться еще с моим запястьем. Блондин-оборотень вытащил совершенно новый, первоклассный перевязочный материал из глубин аптечки.
— Не двигайся, — он разорвал пакет белыми, острыми зубами.
Спиннинг выдавил ироничный смешок.
— Конечно это игра. Дампиры, как кровососы, всегда уважают только друг друга, — он бросил мне виноватый взгляд, дергая оконную раму. — Кроме тебя, конечно же. А еще есть Рейнард. Интересно, что у него с Красной. Ты говорила, что она пыталась склонить тебя на свою сторону относительно него.
— Если я найду его, я попробую заставить его ответить на несколько вопросов. Хотя удачи с этим, — было странно, что кто-то еще перевязывал меня. Я обычно оказывала первую помощь папе. Я помнила, что лечила также Огаста, больше, чем один раз. Мои плечи опустились. — У тебя есть еще аспирин, Дибс?
— Вероятно, ибупрофен будет лучше. Нам следует приложить лед, — он все еще выглядел обеспокоенным, начиная перевязывать мое запястье. — Спиннинг не имел в виду то, что дампиры плохие.
Он всегда был таким, пытался сгладить чьи-то чувства. Он говорил, что это из-за того, что он «нижний», что он родился таким. Единственный раз, когда я видела его со спины, это когда он перевязывал кого-то.
— Она знает, что я имею в виду, Дибси, — холодный ветер коснулся темных волос
Дибс поднял глаза. Его руки замерли, перевязочный материал был наполовину обернут. Его глаза расширились, и он фыркнул.
Напряженность пронзила мои больные мышцы. Я не чувствовала запаха из-за соплей (я очень сильно плакала).
— Что?
Спиннинг склонил голову. Это напомнило мне собаку на бабушкиных древних конвертах для пластинок, когда он делал так.
— Не знаю. Просто... пахнет неопределенно. Хотя это, должно быть, ты. Всякий раз, когда ты расстроена, пахнет пряностями.
— Пряностями? — этот разговор становился лучше и лучше.
— Ты пахнешь, как булочка с корицей, — услужливо вызвался Дибс. — Предполагается, что все светочи пахнут по-разному — некоторые цветами, некоторые пряностями. Все напрямую зависит от вас. Они пахнут так, независимо от того, ели они или нет.
— Стоп. Вернись назад. Я пахну? — жар поднялся из горла, затрагивая мои ушибленные щеки. Я снова краснела. По крайней мере, я не рыдала, как ребенок.
Учитывая все обстоятельства, я отлично справлялась. Я могла бы вернуть себе репутацию жесткой девушки, если все так будет продолжаться. Но, ауч. Я не хотела возвращать ее таким способом.
— Это не оскорбление! — Дибс, казалось, был в панике. — Он не говорит, что ты...
— Остынь, — Спиннинг стоял в окне. — Я не говорю, что ты глатер.
— Что? Ты знаешь обо мне, Спиннинг. Скажи, кто это, — то есть, я очень быстро училась, и я знала об Истинном мире слишком много всю свою жизнь, но то, что мы с папой были способны сделать вдвоем, было ничем по сравнению с тем, что могло сделать Братство. Вещи, которые даже дети-оборотни принимали, как само собой разумеющиеся, были в новинку для меня.
Блондин-оборотень закончил перевязывать мое запястье с чопорной точностью.
— Глатеры — это дампиры, которые питаются так же, как вампиры. Это делает их сильнее. Но дампиры, как предполагается, не питаются так. И мы можем почуять их, глатеров.
У меня появлялось плохое предчувствие.
— Но я никогда...
— Светочи пахнут так, потому что они, гм... когда они доходят до полового созревания, они... — Дибс посмотрел через плечо. Спиннинг ничего не сказал, но его плечи слегка дрожали.
Он смеялся?
Дибс взял себя в руки. Он начал чистить осколки используемых инструментов из аптечки, которая лежала на кровати.
— Когда они достигают возраста половой зрелости. Они хорошо пахнуть. Глатеры также пахнут, как леденцы. Что-то в метаболизме гемо. Ты не можешь распознать, если девушка-дампир глатер, но ты можешь распознать, если парень-дампир глатер.