Revolution "M"
Шрифт:
После этого Джереми взял свернутый плед, еще раз бережно приподнял Басса и уложил его уже на это подобие подушки.
– Вот так, друг, - поправляя на нем плед, улыбнулся Бэйкер, - а теперь мы будем ждать Майлза – он обязательно скоро придет, вот увидишь.
Джереми плавным движением ноги подтянул к себе выроненную Себастьяном Беретту и, перегнувшись через другого мужчину, поднял пистолет с земли.
– Раз, два… Три, - мрачно закончил пересчет патронов Бэйкер. – Ну, хоть три, и на том спасибо.
В этот момент Басс глухо застонал и содрогнулся всем телом, в своем бреду почему-то пытаясь
– Э-э-э, не надо, друг, - неловко попытался утихомирить его Джереми, - давай-ка, лежи спокойно. Сейчас вернется Майлз с лекарством, тебе полегчает…
Он поднял голову и стал вглядываться в темноту с той стороны, куда скрылся Мэтисон. Казалось, уже прошла целая вечность, и скоро должен заняться рассвет. Но Бэйкер был человеком книг и по многочисленным прочитанным историям догадывался, что ждать ему придется еще очень долго – невыносимо долго.
Джереми вздохнул, аккуратно кладя руку Монро поперек груди в попытке одновременно крепко держать одеяло с обеих сторон и унять крупную дрожь озноба, сотрясавшую больного.
– Майлз скоро придет, - опять прошептал Бэйкер, скорее уверяя в этом себя, нежели Себастьяна, - ты пойдешь на поправку, и через пару недель продолжишь учить такого несносного ученика, как я, как же все-таки правильно целиться и стрелять из этих чертовых пистолетов… А знаешь, что…
Джереми хмыкнул и скривился, чувствуя, насколько глупа пришедшая ему в голову идея, но одновременно осознавая необходимость постоянно говорить. Почему, он не знал, но, возможно, произносящиеся вслух слова придавали ему уверенности и не давали глухоте ночи столь сильно давить на него. Возможно, он боялся, что, если замолчит, будет мучительно вслушиваться в слабеющее дыхание Басса, каждую секунду думая, что вот-вот – и оно остановится, затихнет совсем – и навсегда. А возможно потому, что просто вспомнил, как в глубоком детстве, когда он болел с высокой температурой, мама всегда читала ему сказки, отвлекая от жара и озноба.
– Мы поднимаемся?
– мягко проговорил Бэйкер. И, чуть меняя голос каждый раз, когда заговаривали разные люди:
– Нет, напротив! Мы опускаемся!
– Хуже, мистер Сайрес: мы падаем!
Басс перестал метаться во сне и замер, будто прислушиваясь к тому, что говорили над ним.
– Я как будто слышу плеск воды!
– Под нами море! В воздухе раздался властный голос: - Все тяжелое за борт! Все!..
Джереми прервался, вытащил горящую ветку из земли и забросил ее в огонь:
– Эти слова слышались над безбрежной пустыней Тихого океана 23 марта 1865 года, около четырех часов дня…*
Костер громко трещал, изредка обдавая ночь снопами искр, и обеспечивал Бэйкеру хоть какие-то звуки,
помимо его собственных слов.
________________________________________________________________
* Джереми по памяти читает Бассу “Таинственный Остров” Жюля Верна.
========== I-Глава IV: Джулия. Любовь и Мужество ==========
ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ И ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ ПОСЛЕ ОТКЛЮЧЕНИЯ
– Я не надолго, дорогая, - Том ободряюще улыбнулся своей жене, - я только набрать воды.
– Не волнуйся, - Джулия изящно помахала ему рукой, - я не дам нашего Джейсона в обиду.
Мальчик с легким испугом взглянул на мать, робко кивнул ей и перевел глаза на отца.
– Ты же уже большой, сынок, - тепло сказал Том, - я полагаюсь на тебя.
С этими словами он развернулся и пошел вниз по склону к небольшому озеру, еще издали привлекшему его кристальной чистотой воды.
– Мама? – со странной, недетской тоской в голосе позвал Джейсон, неотрывно глядя отцу вслед. – А папа точно вернется?
Красивое лицо Джулии исказила тревога. Женщина медленно присела рядом с сыном и повернула его к себе.
– Что ты говоришь, Джейсон? Как же папа может не вернуться?
– Другие не возвращаются… - мальчик жалобно взглянул на мать. – Я… Я видел…
Он вздрогнул, и непрошеные слезы покатились по его щеках.
– Ну что, ты, Джейсон, - Джулия обняла сына и крепко прижала его к себе – он был еще совсем маленьким, ничего не понимал в этом неожиданно большом и враждебном мире… Да еще и Том, который решил делать из мальчика взрослого мужчину в пятилетнем возрасте – Джейсон был еще слишком слаб, его тонкие ручонки с трудом сжимали нож, который муж повелел отныне всегда носить с собой – но сын носил и отчаянно пытался быть опорой своему отцу – отчаянно желал, чтобы тот им гордился. И Том гордился. И Джулия тоже – как она могла не восхищаться своим ребенком – таким маленьким, но таким упрямым и упорным в том, чтобы сделать все правильно, чтобы действительно быть защитником для матери.
– Что ты видел? – мягко спросила Джулия, продолжая обнимать сына. – Что случилось, Джей?
– На улице… - всхлипнул мальчик, обвивая руками мать и пряча лицо в ее волосах. – Я смотрел в окно и видел… Я видел как…
Джейсон в последний раз хлюпнул носом, потом мужественно засопел и перестал щедро смачивать белокурые локоны Джулии слезами.
– Я видел, как папа Колина – того, что живет через дорогу – тоже сказал «я сейчас вернусь» и ушел, а на углу…
Джейсон быстро-быстро заморгал и принялся тереть кулачками глазами.
– А на углу… - его голос снизился до шепота, - его встретили какие-то люди. И они убили его, мама, они убили его! Я видел, как он упал, и…
Джулия только крепче прижала к себе сына и с горечью закрыла глаза. Как бы она не хотела, чтобы сын видел смерть в столь малом возрасте. Но смерть – или даже Смерть – была повсюду – каждый день, каждый час они проходили мимо полуразложившихся тел, над которыми вились мухи, а вороны терзали их плоть.
Как бы Джулия хотела вернуть все назад – забыть о сошедшем с ума мире, напоминавшем выдуманную картину фильма ужасов, избавить сына от жутких зрелищ, заслонить его…
Невилл вздохнула и слегка отстранилась от Джейсона, снова заглядывая ему в глаза.
– Наш папа, - уверенно произнесла она, - сильный и смелый. Он справится с любыми опасностями и преодолеет все трудности. А ты сын своего отца, верно? Ты подрастешь и будешь таким же сильным и смелым, как он.
– Правда, мам? – Джейсон с надеждой смотрел на нее. – Ты действительно в это веришь?
– Ну конечно верю, - улыбнулась Джулия. – Только не в «это». Я верю в тебя. И в твоего отца. Вы же у меня самые лучшие…