Революционер
Шрифт:
– Кронос, правда?
– Пульс и дыхание у него ровные, кровяное давление в норме, биоритмы мозга тоже. Он говорит правду. Аэропорт там тоже всё ещё есть.
Ящер посмотрел на меня, будто на психа: несколько секунд я кого-то слушал у себя в голове, а потом ответил:
– И как мы туда заберёмся, если там всё кишит твоими “бывшими союзниками”?
– Я придумал план, – гордо ответил мне зелёный, – Мы должны вернуться на базу, доложить командованию о решении мэра Красноярска. Мы спокойно туда войдём и вытащим для вас топливо.
– Вы хоть знаете как керосин пахнет? – спокойно
Ответ последовал логичный и быстрый – нет.
– Пойдём в качестве пленников, – решил мой друг.
– Тебе не надоело? Я лично уже во Владивостоке в плену насиделся на полгода вперёд! А если они нас опять решат расстрелять?
– Так Рэя нам поможет, как и в прошлый раз, – пожал плечами Добб.
– Рэя? – переспросил я.
– Да, а ты что, её не видел? Она была с нами как только мы спустились с вертолёта. Шанди же велела ей приглядывать за тобой.
Я внимательно оглянулся по сторонам. Действительно странная самочка была мной замечена сразу за поворотом, но как только я посмотрел на неё, она растворилась в воздухе и пропала. Никто даже не заметил её присутствия.
– Стесняется, – констатировал Чак, – Странная она.
– Ты бы тоже был странный, владей ты такой силой как она.
– Не, – брякнул лис, – Я бы хорошенько бы развлёкся со всеми, кто мне мешал в этой жизни.
– Ха, – только и ответил ему Добб.
– У неё всё не так просто, как хочется, Чак, – напомнил я, – Не знаю что с ней и как она управляет своей силой, но ей это даётся с явным трудом.
Немного потеряв нить нашего разговора, мы совсем забыли о ящерах, которые уже успели погрузится в свою машину, завестись и даже немного погреть двигатель. Я кивнул на них своим друзьям и кое-как уместились в салон машины. Ящерам даже пришлось сесть друг на дружку, чтобы хоть как-то нас уместить. Я не беспокоился за нашу таинственную знакомую. Раз уж она за вертолётом успела, то за машиной и подавно.
Сержант тронулся в путь и мы быстро вывернули на север. Проехав через весь ночной Красноярск, никто из нас не узнал ни одной знакомой картины. С севера этого города расположился нетронутый с довоенных времён лес, который с тех пор только ещё больше разросся. Где-то внутри меня проснулись древние инстинкты, оставшиеся у меня от зверя из которого был сделан: хотелось бегать по этому лесу сломя голову, охотится на что-нибудь и спариваться. Спариваться очень хотелось.
Но мы выехали на разбитую временем асфальтовую дорогу, которая вывела нас к ржавым решётчатым воротам и поднятому шлагбауму. После недействующего КПП мы ещё километр скакали по ухабам лесной дороги, но спустя минуты выехали на ровную бетонную поверхность взлётно-посадочной полосы.
Я и не заметил как резко началась старая база – лес обступил её со всех сторон так плотно, что никакого перехода не было видно – как будто все объекты были построены прямо в лесу, не вырубив ни одного дерева. Взлётку окружали высокие толстые берёзы, рядом с диспетчерской вышкой высились вековые дубы и мощные высокие сосны. Казармы, мимо которых мы проехали, заросли кустарником и плющом, закрывающим здание до самой крыши. Ничего не сказать – маскировка была идеальной.
– Сверхсекретная база Фафнир, – тихо сказал Добб,
– Что-то с ней связано? – спросил я своего друга.
– Гонка за кодами с Забытыми. Здесь убили родителей Шанди…
Я посмотрел на резко похмуревшего Добба. Одно мне показалось странным.
– Если ты не хотел сюда идти – мог бы и отказаться.
– Я не знал что она расположена именно здесь. Нас забросили сюда на вертолёте и велели зачистить территорию, я не знал где я, знал только что мне нужно делать.
– Тебя никто не винит, – напомнил я своему другу.
– Значит я и есть никто, – последовал хмурый ответ.
Мы остановились у проржавевшего насквозь ангара с открытыми воротами. Ящер заглушил двигатель, коротко кивнув нам, чтобы мы выходили из машины.
– Подозрительно тихо тут, – сказал Чак, потому что Добб предпочитал молчать, находясь здесь.
Я не мог с ним не согласится. Открытый настежь ангар с парой прогнивших до основания самолётов, горит какой-то свет. Ночь, конечно, все спят, но караул должен был быть даже у самой хреновой армии.
Я подошёл к сержанту вплотную.
– Знаешь что с тобой будет, если ты нас предашь?
Он как-то резко и очень испуганно открыл глаза, широко разинув пасть.
– Нет, – выдавил он, медленно обретая уверенность в себе. Я скосил глаза налево, спокойно увидел Рэю, которая стояла, скрываясь за толстым дубом. Я легонько кивнул ей.
Через несколько секунд, когда ящер, не получив моего внятного ответа, отвернулся от меня, прямо перед ним возникла наша знакомая. Спокойно встав перед ним, она чуть приоткрыла свой плащ, показывая свою восхитительную фигуру. Капюшон всё так же скрывал её глаза и большую часть мордочки, но две ярко-белые линии, показывающие её приоткрытые глаза, светились как ксеоновые фонари.
Сержант замер перед ней толи в восхищении, толи в неожиданности выскочившей из-под земли самки. Рэя подняла руку и приоткрыла свой капюшон.
То что я увидел в этот миг чуть не заставило меня обосрать свои штаны и с криком убежать от неё подальше, зарыться на три метра под землю и там застрелится. Описать это было просто невозможно, но казалось что все мои кошмары за всю мою жизнь собрались воедино на её морде, увеличившись в три раза. Из запомнившегося – шевелящиеся живыми червями глаза, неестественно широко раскрытая пасть с кривыми длинными зубами, проткнутый гвоздём нос и несколько щупалец, произрастающих откуда-то из шеи. Я думал, что после такого, я на неё больше не смогу смотреть в принципе, но это длилось всего секунду. Рэя спокойно надвинула капюшон обратно.
Дрожа как осенний лист, ящер повернулся ко мне.
– Я думаю, лучше будет поехать в другое место…
– Что там было? – быстро спросил его я, едва опомнившись от увиденного ужаса.
– Передовая рота…
– Где нам взять топливо?
– Я покажу, – сказал он мне, – Честно покажу!
– Ты уже понял, что она где угодно тебя достанет? – спросил я, чуть наклонившись к носу ящера, – Потому что она за нас…
– Я всё понял, всё! Только не зовите её больше, прошу! – практически взмолился зелёный.