Революционная сага

Марченко Андрей Михайлович

Геллер знал: такие расклады не играются, они просто не могут закончиться хорошо.

Удивлял только этот, безоружный, с чемоданчиком, похожий на докторишку. Он улыбался. Это настораживало и злило. Досадно было, что солдаты стояли по разные стороны от штатского. Стояли бы компактней, можно было срубить одной короткой очередью.

— Может, опустим оружие, и я просто пройду? — предложил Геллер.

И сам чуть опустил пулемет. Стал целиться не в грудь безоружному, а в пах. Безоружный улыбнулся еще шире.

— Оружие? Где ты видел оружие? —

спросил он. И рукой сделал мягкий жест в направлении Геллера, словно что-то струсил с пальцев. — Посмотри, что у тебя в руках.

Геллер скосил глаза — и действительно, в его руках действительно струилась змея.

Он тут же отбросил, швырнул ее в колдуна.

Но змея упала на землю, не долетев до противника. Рухнула на землю с неприсущим змее лязгом.

На полу лежал грозный «Шош»…

— Взять его! — распорядился колдун.

– //-

Где-то до обеда Геллер коротал время в стоящем на перроне ларьке. Вероятно, до революции в нем торговали пирогами, чаем да сельтерской водой. Но к появлению Рихарада от пирогов и чая не осталось и запаха. Зато чувствовалось, что кто-то пользовался ларьком в качестве отхожего места.

В обед принесли миску с луковой похлебкой и кружку чая. Хлеба не предложили. Равно, не имелось в чае и сахара.

Впрочем, похлебку Геллер уплел с энтузиазмом. Во-первых, похлебка означала, что расстреливать его пока не собирались. Во-вторых, действительно хотелось жрать. Не кушать, словно в светских салонах, не есть, а именно жрать. Набивать живот чем попало, быстро, не обращая внимания на сортирный запах, чавкая и плюясь слюной…

Часы на башне вокзала пробили полдень. Странно, что они по-прежнему шли. Заводить в этой круговерти их было решительно некому.

Поев, задумался о насущном. Ларек не запирали, выглядел он хлипко, и вероятно, Геллер мог бы подломать какую-то стену, может, сорвать решетку с окон — наверняка гвозди уже сгнили. Иное дело, что любое его действие вызовет шум.

Кстати, дверь запирались только изнутри. Замка у пленивших, похоже, не было. Закрыться изнутри? Эти бандюки разломают эту халабуду за четверть часа. А то и просто сожгут…

Убить часового ложкой? Как? Разве что долго колотить ей по лбу — она была деревянной.

Рихард посмотрел в щель дверей. Вопреки уставу караульной службы, часовой не стоял, а сидел на лавочке в пяти шагах от двери. Ясно было, что убить его неожиданно не получится.

Часа в два дверь ларька открылась:

— Давай выходи.

И Геллер вышел, щурясь от осеннего, но яркого солнца.

Его отвели в здание вокзала, в комнату, где некогда размещался начальник этого самого заведения. Там уже находился тот самый, который был без оружия. Рихард уже не сомневался — колдун.

— Вас покормили? — спросил он с порога.

— Да…

— Все в порядке? Содержание, обращение?..

Геллер вспомнил запах в ларьке, но решил промолчать. В конце-концов бывало и хуже…

Поэтому кивнул:

— Да, все хорошо, спасибо за заботу…

Колдун

улыбнулся:

— Только прошу вас, не делайте из этого далеко идущих выводов. Все дело в том, что вы у нас первый пленный. Я мог бы приказать вас пристрелить сразу, но подумал: надо же когда-то начинать.

Геллер осмотрелся, комната небольшая, в одно окно. Меж Геллером и окном стол с этим самым колдуном. В углу растопленная печь-буржуйка, около нее навалены дрова.

— Значит, вы и есть тот самый колдун? — спросил Рихард.

— Да, признаться, он и есть… А ваше имя какое?

— Оно вам ничего не скажет.

— Вероятно так, но надо же знать, что писать на могиле…

— Странно, мне отчего-то думалось, что вы и своих не хороните.

— Откуда у вас такое желание обидеть. Своих мы хороним, как водиться на три четверти сажени.

— И чужих, тоже хороните?

— Хороним, как не хоронить. Причем на той же глубине, и довольно часто — живьем…

Зашел солдат. Молча поставил на стол между Геллером и Лехто крынку с какой-то жидкостью.

— Так как вас звать? — переспросил колдун.

— Рихард…

— А меня — Лехто. Арво Лехто…

— Не буду врать, что рад знакомству. — почесал нос Геллер.

— Взаимно. — согласился колдун.

Рихарду вдруг подумалось, что неплохо бы попить воды. Не пустого горького чая, а воды незамысловатой, студеной.

— А что в посуде? Вода? — спросил Геллер у колдуна, указывая на крынку.

— Керосин.

Геллер посмотрел на колдуна внимательней, думал, что тот шутит и сейчас же улыбнется. Лехто оставался серьезным.

— Я угощусь?.. — осторожно спросил Рихард.

— На здоровье…

Геллер потянулся к крынке, думал попить. Но нет, там действительно был керосин. Из рук Рихарда крынку принял Лехто. Прошел в угол, к буржуйке. Сырую воду плеснул в чайник, поставил его на плитку. Открыл дверцу, бросил в огонь несколько поленьев.

— …Должен вас обрадовать или огорчить — ваши товарищи прорвались через порядки противника, что стоял на востоке от станции. — проговорил колдун явно никуда не спеша. — Сам же противник снялся с позиций и начал преследование. Впрочем, думаю, догнать им ваших друзей не получится. Я не стану спрашивать, куда делись ваши друзья. Вам это наверняка неизвестно. Да и ваши друзья сами не знали, куда бегут.

— А кто там был? На востоке-то?

— Ума не приложу. Мои войска занимали положение к западу.

Геллер криво ухмыльнулся. За несколько минут он уже понял, что тех самых войск — кот наплакал. Одна — две дюжины конных, одна тачанка.

— Кстати, а сколько у вас было людей? — продолжал Лехто. — Если даже вас умудрились забыть, то, наверное, много?

— Ага… — зевнул Геллер. — Человек двадцать.

— Врете, по глазам вижу, что врете. Впрочем, неважно…

На плитке засвистел чайник. Закипел он быстро, вероятно потому что, Лехто налил туда совсем немного воды. Впрочем, — подумал Рихард, от этих колдунов можно ожидать всего.