Революционное богатство

Тоффлер Элвин

2. Знание нематериально. Его нельзя потрогать, погладить или похлопать, но им можно манипулировать.

3. Знание нелинейно. Единичные озарения могут приносить огромные результаты. Студенты Стэнфордского университета Джерри Янг и Дэвид Фило создали поисковую систему Yahoo, просто упорядочив свои любимые сайты. Фред Смит, тоже будучи студентом, внезапно додумался до того, что люди в условиях ускоряющейся экономики должны платить за скорость, и организовал Federal Express — лучшую в мире систему почтовой доставки.

4. Знание относительно. Каждый отдельный фрагмент знания приобретает значение только в системе других

фрагментов, создающих контекст. Иногда контекст может быть передан без слов — одной улыбкой или гримасой.

5. Знание соединяется с другим знанием. Чем больше знаний, тем более разнообразны и полезны их комбинации.

6. Знание — самый мобильный продукт. Переведенное в единицы и нули, оно может мгновенно транслироваться как к соседу по дому, так и к десяткам миллионов людей от Гонконга до Гамбурга за ту же цену, близкую к нулю.

7. Знание можно сжать до символов и абстракций. Попробуйте спрессовать самый маленький материальный тостер.

8. Знание можно хранить во все более мелких ячейках. В 2004 году компания «Тошиба» попала в Книгу рекордов Гиннесса за создание жесткого диска компьютера размером меньше почтовой марки, а впереди нас ожидает хранение на наноуровне, то есть измеряемое миллиардными долями метра и даже меньше, если доступная нам информация верна.

9. Знание может быть открытым и закрытым, выраженным и невыраженным, разделенным или скрытым. Нельзя говорить о существовании скрытого стола, грузовика или другого материального предмета.

10. Знание трудно запечатать в бутылку. Оно вытекает.

Суммируя все эти характеристики, мы получаем нечто столь отличное от материальных реалий, с которыми традиционно привыкли иметь дело экономисты, что многие из них лишь качают головами и, как большинство людей в таких случаях, ищут прибежища в хорошо им известном мире — в мире соперничающих осязаемостей.

Однако даже все отмеченные отличия — это еще не все, что выводит знание за пределы существующих экономических категорий.

Пнуть покрышку

Атрибуты знания обладают странными, парадоксальными характеристиками. Возьмем, к примеру, различие в приобретении автомобиля и приобретении знания.

Владеющие определенным ценным знанием или те, кто его генерирует, находятся под защитой закона, охраняющего их права. Не так давно корпорация «Локхид Мартин» предъявила судебный иск компании «Боинг», заявив, что один из инженеров «Локхид» предоставил в распоряжение «Боинга» несколько тысяч страниц информации по запуску ракет и их сметной стоимости. В исковом заявлении указывалось, что эта документация была использована «Боингом» для получения многомиллиардного заказа.

Это приводит нас к тому, что профессор Макс Анри Буазо из Высшей школы администрирования и управления Барселоны (ESADE) назвал парадоксом. «Стоимость физических товаров устанавливается в результате их сопоставления друг с другом». Так, при покупке машины покупатель пинает ботинком покрышки, заглядывает под капот, спрашивает совета у друзей, совершает тест-драйв на «тойоте», «форде» или «фольксвагене». И это не снижает цену машины.

Совсем другое дело случай с иском «Локхида». Допустим, какая-то другая аэрокосмическая компания, скажем, «Нортроп», захотела купить секретную информацию. Чтобы определить цену, «Нортроп» должна знать, что в ней

содержится, но в ту минуту, как мы узнаем, что в ней содержится, она перестает быть совершенно секретной и, таким образом, по крайней мере отчасти теряет в цене.

По словам Буазо, «информация об информационных товарах… не может распространяться, не теряя своей уникальности», — ибо на ней основывается сама ее стоимость. Это все равно что заглянуть под капот автомобиля и подпортить систему зажигания.

В экономике, все более и более базирующейся на знании и инновациях, это создает острую проблему, причем не только Для экономистов, но и для самой экономики. Таким образом, пишет Буазо, «когда информация перестает играть только вспомогательную роль в экономических сделках, когда она становится вместо этого их центральным фокусом, логика, регулирующая производство и обмен физическими товарами, перестает действовать».

Усиление интенсивности знания — это вовсе не незначительный ухаб на дороге. Экономисты, надеявшиеся превратить экономику в науку, обладающую точностью и прогностическим эффектом ньютоновой физики, рисовали ее себе как сбалансированную, детерминистскую, машинообразную науку. Даже сегодня экономика, включающая в себя наследие Адама Смита, Рикардо, Маркса, Кейнса и Милтона Фридмана, все еще базируется, по крайней мере отчасти, на ньютоновой механике и картезианской логике.

Однако почти столетие назад квантовая теория, теория относительности и принцип неопределенности породили кризис физики, который привел сначала самих физиков, а потом и других ученых к более ясному пониманию границ такой механистической модели. Получается, что не все и не всегда во вселенной ведет себя с регулярностью, предсказуемостью и законопослушностью машины.

Говоря словами Буазо, «вывод… будет неутешительным для тех, кто считает, что экономика является или должна являться точной наукой: информационные товары неопределенны с точки зрения стоимости. И так же как открытие неопределенности в физических процессах повлекло за собой сдвиг в парадигме от классической физики к квантовой, так и неопределенность в информационных товарах требует отдельной политэкономии информации».

Если совместить теперь вопросы о знании, на которые не было получено ответа, с теми, которые поставлены одновременными масштабными изменениями в наших отношениях с временем и пространством, то мы начнем понимать, сколь мало мы знаем о том, что такое революционная система богатства, которая меняет Америку и распространяется на другие страны.

Для начала нужно спросить: а сколько вообще имеется знания?

Глава 16

ЗАВТРАШНЯЯ НЕФТЬ

Как ни удивительно, по прошествии полувека после начала экономики знания мы знаем поразительно мало о знании, которое лежит в ее основе.

Если, к примеру, знание — это нефть завтрашней экономики, как многие утверждают, сколько тогда этой нематериальной нефти у нас в запасе? Нефтяные компании, армии, трейдеры Уолл-стрит и шейхи Ближнего Востока тратят огромные деньги, пытаясь оценить реальные — а не объявленные — запасы нефти в мире. Но знает ли кто-нибудь, сколько мир знает? Или как меняется мировой запас знания? Или сколько из этих запасов вообще стоит того, чтобы быть знаемым? И сколько оно стоит?