Революционное богатство
Шрифт:
Можно также вспомнить лондонского физиолога Л. Эрскина Хилла, сообщавшего в 1912 году, что проведенный им эксперимент показал: «чистота воздуха не имеет никакого значения». Сколько людей в мире умерли бы от болезней, связанных с загрязнением воздуха, если бы через несколько десятилетий мы не узнали обратное? И сколько пациентов умрут сегодня, потому что другой образованный доктор будет основываться на устаревших «фактах», которые он усвоил, учась в медицинском институте? Сколько компаний разорятся из-за маркетинговой стратегии, основанной на вчерашней моде? Сколько инвестиций пропадут впустую из-за устаревших финансовых данных? И сколько может быть завтра смертей или катастроф?
Обратимся,
Каким же образом, возникает вопрос, может случиться, что список персонала для обращения в случае ядерной катастрофы отсутствует? Ответ: потому что «для большинства людей информация устарела», а администрация «не обладает ресурсами для обеспечения систематического обновления». Понадобилось вмешательство председателя группы пользователей CERN, чтобы указать на то, что «в случае серьезного инцидента потенциальные людские потери будут огромными, поэтому следует найти решение вопроса».
Чердак Эмили
Ясно одно: где бы ни хранилось знание, в цифровых базах данных или в наших головах, всегда существует эквивалент чердака тетушки Эмили, набитый старьем — фактами, идеями, теориями, образами и прозрениями, которые были опровергнуты или вытеснены более поздними и, видимо, более точными истинами. Утиль — огромная часть базы знаний каждого человека, компании, учреждения и общества.
Ускоряя перемены, мы также ускоряем темпы, с которыми знания превращаются в утиль. Если постоянно и безжалостно не обновлять опыт работы, он становится все менее ценным. Базы данных оказываются устаревшими уже в тот момент, когда мы заканчиваем их комплектование.
То же самое касается книги (включая и эту) — они устаревают, пока издаются. Каждые полсекунды наше знание об инвестициях, рынках, конкуренции, технологии и запросах потребителей теряют свою точность. В результате, зная об этом или нет, компании, правительства и отдельные индивиды принимают свои повседневные решения на основе устаревших в процессе перемен данных в невиданных доселе масштабах.
Иногда, конечно, некоторые фрагменты утиля возвращаются к жизни и доказывают свою полезность, потому что изменился контекст и они обрели новый смысл; но гораздо чаще ситуация бывает обратной.
По иронии судьбы в передовых экономиках компании гордятся «менеджментом знаний», «активами знаний» и «интеллектуальной собственностью». Однако несмотря на то, какими гигантскими числами оперируют экономисты, компании и правительства, никто не знает, во что обходится принятие решений на основе устаревших сведений. И хочется спросить, во что вообще обходится этот тормоз на пути индивидуальных инвестиций, корпоративной выгоды, экономического развития, программ борьбы с бедностью и, наконец, создания богатства?
В фундаменте всего этого лежит еще более важная, скрытая перемена эпистемологического характера. Она воздействует не только на то, что мы считаем знанием, но и на инструменты, с помощью которых мы его добываем. В числе этих инструментов мышления самой важной является аналогия, благодаря которой мы обнаруживаем черты сходства двух или более феноменов и распространяем выводы, сделанные в отношении одного, на другие.
Люди едва ли могут мыслить или рассуждать, не прибегая
О человеке говорят, что он «похож на компьютер», или «спит, как дитя», или делает инвестиции, как «настоящий профессионал», или думает, «как гений». Скрытые аналогии встроены в сам язык. Так, мы измеряем мощность автомобилей в лошадиных силах — это реликт тех времен, когда в них видели аналог запряженного лошадью экипажа, и они так и назывались — «самоходные экипажи».
Однако мыслительный инструмент, который мы называем аналогией, использовать становится все труднее. Аналогии и вообще обманчивы, а делаются все более обманчивыми, поскольку по мере изменения окружающего мира старые сходства оборачиваются несходствами. Некогда закономерные сравнения уже не работают. Когда параллели с прошлым нарушаются, зачастую незаметно, сделанные на их основе выводы оказываются неверными. Чем быстрее происходят изменения, тем короче срок жизни аналогий.
Таким образом, изменение в одной глубинной основе — времени — воздействует на базовый инструмент, применяемый к другой — знанию.
Итак, суммируя, можно сказать, что даже среди специалистов в наукоемкой экономике мало кто думает о том, что мы бы назвали законом устаревания: по мере ускорения темпа изменений увеличивается скорость накопления утиля. Все мы тащим за собой все более тяжкое бремя устаревшего знания, более тяжкое, чем наши предки в более медленно развивающихся обществах прошлого.
Вот почему так много из дорогих нашим сердцам идей вызовут приступ смеха у наших потомков.
Глава 18
ФАКТОР КЕНЭ
Сегодня, как никогда прежде, во всем мире нами управляют студенты профессоров экономики. Президенты и политики, секретари казначейств или министры финансов, банкиры центральных банков, топ-менеджеры крупнейших и влиятельнейших мировых корпораций — все они послушно отсидели свой срок на университетских скамьях, внимая их лекциям, штудируя сочиненные ими тексты и впитывая ключевые идеи.
То же самое можно сказать о брокерах, финансовых консультантах, газетных и телевизионных гуру, которые транслируют эти идеи народу. К сожалению, многие идеи, заложенные в их головы в студенческие годы, льют неверный свет на реальное функционирование экономики в эпоху революционного богатства. И пока умные экономисты усердно трудятся, отправляя устаревшее знание на кладбище мертвых идей, остается сделать еще очень много.
Экономика ошибок
В феврале 2004 года президент Соединенных Штатов Джордж Буш круто обошелся с собственным экономическим советом, отказавшись публично поддержать его прогноз, согласно которому в том году в стране появится 2600000 новых рабочих мест. Но, как писала «Вашингтон пост», этот прогноз, отвергнутый как излишне оптимистичный, был всего лишь одним из скромных предсказаний, которые сделала администрация по поводу экономики за последние три года. Два года назад, — отмечала газета, — администрация предсказывала, что в 2003 году будет на 3,4 миллиона больше новых рабочих мест, чем их было в 2000-м. Прогнозировался также бюджетный дефицит на 2004 год в 14 миллиардов. В результате за тот период было потеряно 1,7 миллиона рабочих мест, а бюджетный дефицит в 2004 году приблизился к 521 миллиарду.