Революция чувств
Шрифт:
– Стаканы у нас есть, – сказал Александр Куликов, хотя вопрос вслух не прозвучал. И без слов понятно. В наличие закуска, дорогая бутылка водки, ее можно распить на троих, не считая секретарши, которой согласно должностной инструкции, расслабляться в такую значимую для Закраины избирательную ночь не положено. Александр Куликов на правах хозяина офиса налил в три стакана по 50 граммов водки, Лысый нервно отобрал бутылку и наполнил граненый стакан до краев. Выпили залпом. Секретарша принесла нарезанный на тарелке лимон, бутерброды с сыром и соленой семгой. На фоне знатной закуски поникший пучок петрушки потерял конкурентную привлекательность. Он съежился, не смея нарушить гармонию водочно-закусочного ритуала, вместо него
– Центральная избирательная комиссия Закраины сообщает, что после подсчета тридцати трех процентов избирательных бюллетеней лидирует кандидат Виктор Япанович с 50 % голосов, за Виктора Юбченко проголосовало 46 % закраинцев. Эти данные резко расходятся с результатами нескольких групп социологов, которые после окончания голосования объявили о победе Виктора Андреевича Юбченко, – диктор продолжала щебетать на своем информационном языке. Но ее никто из тех, кто с большим аппетитом жевал бутерброды с семгой, не слышал, потому что все пространство в кабинете заполнил совершенно другой голос. Голос самого Артура Лысого, который приобрел слегка заметный алкогольный акцент.
– Какая победа Юбченко, мы этих оранжевых давили, давим, и задавим, до последнего бюллетеня. Победа, вот у меня ваша победа, – Лысый поднес кулак к экрану телевизора, демонстрируя диктору центрального телевизионного канала лысую правду. Александр Куликов снисходительно улыбнулся. Женька не изобразила на уставшем лице подобия улыбки, выдавить, как зубную пасту из засохшего тюбика, умиротворенное выражение лица, у пиарщицы не получилось. Не выдавливалось, не шло. Что-то подсказывало ей иное развитие событий, чем просто констатация факта – президентом Закраины этой темной ночью станет Виктор Федорович Япанович. Артур Лысый на радостях налил второй стакан водки. Выпил. Все шло по сценарию. Хорошо шло, огненная жидкость обжигала пищевод и заползала в сокровенные места его кишечника. Водка сняла нервный спазм, который словно пробка, перекрывал главную пищеварительную систему организма. Всему виной политика. Лысый целиком проглотил большой бутерброд с семгой и зажмурил глаза от удовольствия. Теперь, когда хорошо, то хорошо. Можно расслабиться, теперь все можно.
– Не слышу, сделай звук громче, – обратился Лысый к Женьке Комисар. Она взяла пульт и быстро нашла нужную кнопку.
– Как нам стало известно, сейчас Виктор Юбченко едет на встречу с председателем Центральной избирательной комиссии Сергеем Считаловым, так как он не доверяет результатам предварительных подсчетов, – не скрывая волнения в голосе, сказала диктор.
– Ой, как страшно. Щаз Считалов испугался. Ой, как страшно, а ну, налей… А ну, налей мне еще водочки, – тоном, не терпящим возражений, сказал хозяину кабинета Артур Лысый.
– Может, рано праздновать победу, Артур Владимирович? – поинтересовался Александр Куликов.
– Ты не веришь в силу «Партии Губерний», в победу Виктора Япановича? В нашу с тобой победу! Ты случайно не засланный казачок, а, Куликов?
– резко вскочив с места, сказал Артур Лысый.
– Верю, чтоб я издох! – покорно произнес Сан Саныч.
– Возьми ручку и блокнот, пиши, Комисар. Пишешь? Пиши, Александр Куликов верит в победу Виктора Япановича, нашего кандидата. Ура! – Артур Лысый напивался. Остановить его нельзя, уважаемый, большой человек, поэтому нормы потребления водки у него масштабные. Женька Комисар с рабочим блокнотом в руках снисходительно корчила гримасы Куликову, мысленно спрашивая совета, что ей делать, выполнять прихоти Лысого или послать его подальше. Выполнять, сигнализировал Сан Саныч, главное продержаться до утра. С пьяным Лысым или трезвым Лысым, но продержаться. А там кто-нибудь, да станет президентом великой и могучей Закраины. Пронзительно зазвонил мобильный телефон. Александр
– Да. Артур Лысый у нас. А что вы хотите? Да, он очень занят. Конечно, перезвонит. Мы сейчас над этим работаем.
– Кто там еще? – поинтересовался Артур Владимирович.
– Да так, мелочи. Утро вечера мудренее. У меня в кабинете есть потайная комната для отдыха с хорошим, а главное – новым кожаным диваном. Пойдемте Артур Владимирович, – сказал Куликов и взял под руку гостя.
– Еще 50 граммов, и на боковую, а завтра будем праздновать победу по-настоящему. Закатим пир на весь мир. Приятно, что мы победили, а не эти оранжопики, – Артур Лысый почувствовал, водка в организм больше не помещается. Сильно шатаясь, он пошел пристраивать потерявшее равновесие тело на модный кожаный диван.
– Выпил на голодный желудок, целый день в напряжении, ух, – оправдался перед Куликовым гость. Он укрылся собственным пиджаком и сладко засопел. Сознание Лысого отключилось. Кожаному дивану приятно и престижно принять в дружеские объятия важного гостя.
– Впервые вижу Лысого пьяным, всегда такой серьезный, деловой, подтянутый – сказала Женька шефу.
– Это все от нервов, в штабе думают, что мы разрабатываем стратегические направления, анализируем, проводим мозговой штурм, а мы тут сильно заняты раздражением слизистой оболочки желудков. Давай выпьем.
– Опять водки?
– Кофе, и покрепче, а то голова не работает.
Куликов попросил секретаршу сварить им крепкий кофе и принести информацию с избирательных участков, которая поступала в штаб «Партии Губерний» в оперативном, телефонном режиме. Наблюдатели отзванивались каждый час. Информация автоматически дублировалась для Пиар-Центра.
– Сигареты кончились, – удивился Александр Куликов.
– Слава Богу, – искренне обрадовалась Женька.
– Спокойно, у меня есть неприкосновенный запас, – Куликов открыл сейф и достал оттуда новенькую пачку никотиновой отравы, без которой он не мог прожить и часа.
– Пойду, подышу свежим воздухом, – сказала Женька и вышла на порог Пиар Центра.
Ноябрьский холод пробирал до костей. Женька застегнула пиджак на все пуговицы. Ночь темная, как и избирательный процесс в Закраине. Комисар подняла вверх большие карие глаза и ничего не увидела.
Звезд нет. Темнота. Неизвестность. В душе бурлит революция чувств, в мозгу пульсируют даты, имена, события, тело ломит ко сну. Где-то далеко на соседней улице залаяла собака. Женька внимательно прислушалась, это не Вик. У него грубый, сильный бас. А это лает обычная дворняжка, для которой порывы ночного ветра представляют потенциальную угрозу. Как одиноко, подумала Женька. Как одиноко и больно, когда твоя собственная жизнь в один день меняет систему координат, ценностей, приоритетов. Подруг больше нет. Благова не звонит, Стерва в оппозиции, все журналисты службы информации не здороваются. Она для них чужая. Сашка Громов ушел к лучшей подруге, любимый пес пропал. Где ты Вик? В ответ послышался глупый лай незнакомой дворняжки. Начальник вступил во временные права любовника, что в корне противоречило жизненным принципам Евгении Комисар. Там, где работаешь – не люби. То, что она осуждала в жизни других людей, происходило в ее жизни. В воздухе запахло приближающейся грозой, но явных признаков дождя не наблюдалось. Женьке вдруг стало страшно, как в детстве. Пугала неизвестность.
Время неумолимо близилось к рассвету. Стрелки часов безжалостно отсчитывали новое время. Интересно, подумала Женька, кто станет президентом Закраины? Шансы у обоих кандидатов равны, только победа достанется одному. Кому?
Пора возвращаться в реальность. Объективную реальность.
– Где тебя носит, тут такое происходит! – сказал взволновано шеф Женьке, которая, окоченев от холода, переступила порог его кабинета.
– Что опять случилось?
– Да уж, случилось. В Киевск зашли бронетранспортеры.