Революция чувств
Шрифт:
В плену у будущего
Пережив ночной, реалистичный сон, с собаками и козлами, мистическими полетами поезда Женька, ступив на столичную землю, решила удостовериться в подлинности происходящего. Комисар вежливо спросила у проходящей мимо женщины, который час, та с точностью до минуты ответила. Задорожская пиарщица посмотрела на свои часы, время совпало, стрелки больше бешено не вращались, и Женька успокоилась. Не сон. Ну, слова богу. Обратно полечу самолетом, подумала Комисар, хватит с меня сегодняшней ночи, парящего в воздухе поезда и душки Веры Николаевны.
Столица – настоящая,
– На Майдане оранжевые бастуют? – осторожно спросила Женька у немолодого таксиста.
– На Майдане тихо. Майдан стоит, что ему будет. Это у Лукьяноского СИЗО сегодня аншлаг.
– В смысле?
– Сегодня же 27 ноября.
– Я знаю, 26-го я выехала из Запорожья, а 27-го ноября приехала в Киевск, и что? Что за дата?
– Так у Юлии Тигрюленко день рождения, – удивился таксист.
– Хорошая новость, почему ее день рождения не отметить на Майдане?
– Это что, шутка такая?!
– Шутка?
– Юля сидит в СИЗО, а народ под стенами собирается ее поздравлять. Вчера в новостях рассказывали. Вы, девушка, не с Марса случайно прилетели? Ой, простите, если я что лишнее говорю. Может, вы телевизор не смотрите, так и в интернете про это пишут.
Женька Комисар решила срочно позвонить Александру Куликову и выяснить, почему она не в курсе последних новостей. Когда это Тигрюленко успели в следственный изолятор посадить? Вчера по телевизору выступала, а сегодня сидит. Странно! Александр Куликов оказался вне зоны доступа. Как всегда, расстроилась Женька, когда он мне нужен, скорая информационная помощь оказывается вне доступа. Женька расплатилась с таксистом и попросила его не уезжать. «За простой я заплачу», – крикнула она, громко хлопнула дверью и убежала. Таксист, глядя вслед бугущей гостье столицы, насупил брови. Он семнадцать лет работает таксистом, и все эти годы не может понять, почему молодые девушки так громко хлопают дверью. Это же не входная дверь в их квартире, не холодильник, не дверь в кабинет начальника, это машина, а они хлопают. Громко хлопают. Отвратительно! Я ее дождусь, решил таксист. Дождусь, чтобы сказать все, что думаю о ней, привыкли, хлопают и хлопают, как у себя дома.
Пострадавшая дверь такси выпрямила спину и нескромно сверкнула хромированной ручкой. Приятно, подумала она, когда о тебе так мужчина заботится, не то, что эта любительница Майданов.
Женька смотрела на площадь Независимости, на этот пресловутый Майдан и ничего не понимала. Где палатки, где транспаранты, толпы людей, блокирование административных зданий, крики, шум и политическое противостояние. Она приехала посмотреть на оранжевую революцию, а здесь мир, тишь, да благодать. На площади работала техника, люди в оранжевой спецодежде устанавливали
– Молодые люди!
– Тебе что, закурить? – сразу пошли на контакт студенты. Они возвращались из ночного клуба и плохо ориентировались в пространстве и во времени.
– Нет, спасибо, я не курю.
– Тогда, чего тебе, тетя? – Женька обиделась и на тон и на тетю. Какая она тебе?.. Ох уж эти столичные детки, цветы опустевшего Майдана.
– Я журналистка, здесь сегодня должен проходить митинг оппозиционных сил, выступать Виктор Юбченко. Вы, случайно не знаете, когда митинг состоится. Я приехала из города Задорожья, по заданию редакции.
– Тетя, ты что, на коксе? Какой митинг? Какой Юбченко, с какого такого перепугу он должен выступать. Его время истекло.
– Что значит истекло?
– А то и значит, был и сплыл, твой Витя Юбченко. Хочешь пива? Свежее.
Комисар обиделась, но виду не подала. Его убили, мелькнула у Женьки в голове крамольная мысль. Оппозицию перебили. Юлия Тигрюленко в СИЗО, Юбченко сплыл.
– А Луценко где? – вырвалось у Комисар.
– Там, где и Тигрюленко – за решеткой, в СИЗО, – удивились студенты, – Иди тетя, проспись. Все сидят за решеткой в темнице сырой.
– А Япанович?
– Ты всех будешь по фамилии перечислять? Этот не в тюрьме, давно отсидел, – студенты стали наперебой ерничать. Женька поняла, разговор окончен.
Она прошлась по Майдану, подходящих кандидатур для сбора информации пиарщица не обнаружила. Елку на главной площади страны устанавливали искусственную, и Женька терялась в догадках, почему. Как такое может быть? Елки везли из Закартатья, красивые, породистые, пушистые. Что случилось в этом году? Женька ненавязчиво приблизилась к коммунальщикам и разговорилась с пожилым мужчиной, который убирал мусор.
– А почему елка искусственная?
– Денег в бюджете нет. Кризис.
– Какой кризис?
– Денежный, деточка, во всем мире кризис. Я и сам думаю, что неправильно на главной, государственной елке экономить. Ребятишкам радость, а тут – пластмасса, ни тебе запаха, ни цвета. Время сейчас такое.
– Какое?
– Тревожное время, вон чернобыльцам льготы урезали, матерей детских денег лишают. Нам зарплату задерживают.
– А выборы? Вы за кого голосовали? Говорят, сегодня здесь должен состояться митинг оппозиционных сил.
– Так они все к Лукьяновскому СИЗО поехали. Ты думаешь, чего елку так рано устанавливают, чтоб на Майдане не митинговали, – шепотом сказал пожилой человек.
Закраина всегда находится в перманентном состоянии кризиса. Но чтобы за одну ночь стало нечем социальные льготы выплачивать, и правительство Закраины приняло решение на главной площади страны установить искусственную елку – это слишком, искренно изумлялась задорожская пиарщица. Она решила поехать, посмотреть на митинг под стенами СИЗО и там выяснить, что в стране происходит. Расстроенная и обескураженная Женька рухнула на переднее сидение такси.