Революция чувств
Шрифт:
– Как стало известно нашим корреспондентам, сегодня агрессивно настроенная молодежь пикетирует Генеральное консульство Российской Федерации во Львовске. Российский МИД сделал заявление о том, что работа российского консульского учреждения фактически заблокирована. Российская сторона требует от властей Львовска принять меры по обеспечению безопасности Генерального консульства РФ и его сотрудников. В срочном порядке прекратить антироссийские акции.
– Откуда такая информация? Может, она недостоверная, – театрально развел руками Сюсюткин.
– Достоверная, Богдан Степанович, достоверная
– Ситуация в Закраине накаляется каждый час, наша страна остается в центре внимания зарубежных лидеров. Госсекретарь США Николай Пауэр заявляет, что Штаты не признают объявленные результаты закраинских выборов.
Богдан Сюсюткин вскочил с насиженного директорского кресла и, как домашний, цепной пес стал бегать по периметру рабочего кабинета.
– Что это за новости, что вы хотите этим сказать?
– Что Артур Лысый завтра окажется на обочине жизни и вы с ним заодно. Закраина стоит на пороге грандиозных событий и, кто не держит нос по ветру, автоматически оказывается в аутсайдерах. Президентом Закраины станет Виктор Юбченко. А ваш многоуважаемый Виктор Япанович поджав хвост, уйдет из большой политики, – безапелляционно заявила Стерва.
– Как ты не понимаешь, по закону третьего тура голосования быть не может. Прочти Конституцию!
– Какой закон? Народ восстал. Разгорелся пожар, и только один Богдан Степанович Сюсюткин, директор телекомпании «Полет» в богом забытом городе Задорожье, наивно полагает, что монолит власти устоит. Посмотрите, что происходит на площадях, в Задорожье, в других городах… Сегодня выбора у власти нет. Есть два варианта развития Закраины: гражданская война или смена политической элиты. Учитывая международную оценку, влияние Америки на ситуацию в стране, ответ очевиден. Вы такой рассудительный, мудрый руководитель. Богдан Степанович, вы можете меня уволить. Подумайте о последствиях, о рейтинге статусного руководителя. Оппозиция победит, и я все равно вернусь на канал, правда, не знаю в каком статусе. Мне бы не хотелось воевать с вами. – Стерва знала, что, как и каким тоном говорить. Сейчас Сюсюткин от ее слов дрогнет. По глубокому убеждению редактора информации, он являлся лицемерным трусом и больше всего на свете боялся потерять теплое директорское кресло.
Сюсюткин любил пить дорогой коньяк в кабинете и бегать по бутикам в поисках нового дизайнерского костюма. Богдан Степанович ничего полезного не делал для телеканала «Полет», которым на протяжении многих лет руководил. Самым главным недостатком начальника Татьяна Стервозова считала «житейский кретинизм». Это когда человек не способен адекватно оценивать ситуацию, он воспринимает лесть и насмешки в свой адрес, как признание несуществующих у него талантов и заслуг, им легко манипулировать, как ребенком, страдающим болезнью Дауна.
Директорская чашка интенсивно делала знаки любимому хозяину, мол, не слушай ты эту Стерву, она водит тебя за нос, она тебя обманывает. Чашка выпускала пар из остывшего чая и тихо позвякивала алюминиевой ложкой. К потусторонним явлениям из мира посуды люди оказались слепы и глухи.
Стерва
«Что делать? Получается, мне невыгодно ее увольнять. Стерва дружит с оранжевыми. А вдруг, и правда в стране грянет революция и все такое? Артур Лысый барин, но при этой власти. Ой, все может быть, ой, что ж мне делать», – лихорадочно думал Сюсюткин. Ему предстояло принять решение в оперативном, пожарном режиме. Богдан Степанович не обладал хорошей памятью, поэтому он не вспомнил, что первая попытка уволить Татьяну Стервозову, закончилось ее победой. Стерва мастерски убедила Богдана Степановича, что ее увольнение чревато для директора потерей кресла. А какой директор без кресла?! Сюсюткин поджал хвост, и прочно вошел в роль нашкодившего щенка.
– Давайте, увольнение отложим, возможно, все перемелется. Выпуск новостей делаем, как всегда. А то, что вы сейчас мне читали, пусть останется на бумаге. Для таких новостей есть центральные СМИ, не будем отбирать у них хлеб.
– Как скажете, Богдан Степанович, как скажете, – еле сдерживая улыбку, сказала Стерва.
Татьяна Васильевна вышла победительницей из директорского кабинета. Видя ее горделивую осанку и высоко поднятый подбородок, секретарша догадалась, Сюсюткин в очередной раз сдал позиции. Она заглянула в кабинет директора.
– Что, опять?
– Оставьте меня в покое!!! – закричал, как укушенный, директор телекомпании «Полет» и нервно махнул рукой, чем окончательно подписал приговор очередной директорской чашке. Она упала на пол и с грохотом разбилась на две части и шесть маленьких осколков. Хорошо, престижно быть директорской чашкой, но недолго.
Последнее, что успела узреть керамическая чашка перед смертью, это недовольное лицо секретарши, которая, держа в руках совок и веник, выполняла ритуальные услуги. Душа керамической чашки покорно взметнулась к потолку директорского кабинета, где повстречала души шести предшественниц. Бывшие деректорские чашки окружили ее заботой, вниманием и попробовали убедить вновь прибывшую душу смириться с судьбой. Новенькая плакала навзрыд.
Неожиданно, на директорский лоб закапало. Богдан Степанович злобно посмотрел на потолок. Неужели протекает! Откуда он мог знать, что это слезы любимой чашки, которую он жестоко убил.
Благополучно пережив утренею истерику директора, Татьяна Стервозова до запланированной встречи с Евгенией Комисар активно занималась информационной текучкой. Она выписывала заявки на выезд съемочных групп, вычитывала сюжеты, ругала журналистов за плохо отписанные материалы и все время думала, зачем Комисар ищет встречи с ней. Эта мысль, как дятел, больно травмировала ее мозг. Хочет денег предложить или разместить в новостях очередной политический опус? Стерва успокоилась лишь тогда, когда пришло время вызывать такси. На встречу она приехала последней, за столом в кафе «Маленький Париж» сидели Наташка Благова и Евгения Комисар. Много лет назад закадычные подруги неслучайно выбрали это уютное заведение.