Революция чувств
Шрифт:
В дверь позвонили. Он открыл и увидел ее, в глазах беспокойство. Просьба шефа срочно приехать к нему домой Евгению Комисар изрядно взволновала, раньше шеф себе подобного не позволял. Впрочем, раньше и отношения у них были исключительно деловые. Женька внимательно посмотрела на шефа, ее встревожили колючие глаза Куликова и не свойственный его победоносной натуре траурный вид.
– Я в редакцию газет так и не доехала, вы позвонили, я бегом к вам, – протараторила Женька.
– К тебе, мы, Женя, не в офисе, – злобно пробурчал Куликов и повел гостью на второй этаж
Он налил ей немного конька, хотя знал, что Женька не любит крепкие напитки.
– Я не пью, ты знаешь, мне от коньяка плохо, – тоном отличницы, которую заставляют, по непонятным причинам, прогулять урок, сказала Евгения Комисар.
– Не спорь, выпей, я тебя прошу, тебе сейчас это поможет, – тоном начальника, ответил хозяин дорогого коньяка, дома и Женькиной трудовой деятельности за последние пять лет.
Она выпила.
– Ты мне должна 350 тысяч долларов, – слова шефа прозвучали как выстрел, как приговор, как удар по лицу.
– Что?
– А то, – перешел на крик Куликов – сегодня в офис явился Ковбасюк и потребовал деньги за документы, которые к нему попали. Это бюджеты на размещение всех информационных материалов о нашем кандидате. С расценками, с превышением положенных лимитов на предвыборную агитацию. Скажи, как эти паршивые документы оказались в руках жирной крысы, в руках нашего злейшего врага. Скажи Комисар, ведь я доверил самый важный участок работы именно тебе! Только тебе. Ты думаешь, те расценки, по которым мы работаем…
– Я все знаю шеф, – перешла на официальный тон Женька, – нужно содержать сотрудников Пиар Центра и вам зарабатывать.
– Так если ты такая умная и проницательная, почему документы оказались в руках наших оппонентов по предвыборной гонке? Почему? А главное, как они попали в руки жирной крысы?
Женька подошла и налила себе еще коньяка. Шеф бесцеремонно остановил ее намерение забыться.
– Это мой коньяк, – Александр Куликов отобрал у гостьи бокал и сам выпил его залпом.
– Простите шеф. Бюджеты я составляю в офисе, – стала рассуждать Женька, она и сама не могла понять, каким образом произошла утечка информации. – Мы с вами общаемся исключительно по корпоративной сети. Эта информация доступна только мне и вам. Я составляю бюджеты, вы их утверждаете. Можно собрать информацию у главных редакторов СМИ, что маловероятно, так как главные редактора не заинтересованы в разглашении подобных сведений, им главное заработать больше денег, а не следовать букве закона. Все штабы работают с превышением лимитов на размещение предвыборной агитации. Думаю, утечка произошла у нас.
Уверена. К секретной информации еще есть доступ у того, кто обслуживает в Пиар-Центре корпоративную сеть.
– Это мой двоюродный брат, если ты не забыла, я работаю с ним более 10 лет и ни разу, слышишь Комисар, ни разу утечки не происходило.
– Значит, это не он. Вы, что шеф? Ты что, Саша, подозреваешь меня? – Женька посмотрела на Куликова таким растерянным взглядом, что тот не выдержал.
– Ты, Женька, самый близкий человек. Я просто хочу знать, где прокололся на 350 кусков зеленых!
– Еще на флешке, – почти шепотом проговорила Женька.
– Что?
– Я говорю, информация хранится на флешке, она всегда в моей сумке, – вспомнила Женька – Дай мне ее.
Женька открыла кожаную любимую сумку, долго искала в ней маленькую, но такую важную вещь, как флешка, искала, но не нашла.
– Я вспомнила, флешку у меня несколько дней назад взял Громов, – он что-то скачивал в интернете, говорил на пять минут, но назад в сумку не положил.
– Я понимаю, это твой муж и все такое, но факты, – Куликов уверен, утечка найдена. И эта утечка информации ему дорого стоила. Слишком.
– Да, муж, я и подумать не могла, – сдалась Женька, – я не хотела тебе говорить. На днях Наташка Благова призналась, отец ее ребенка Громов.
– Что? Столько лет молчала! Вы же подруги, ты же рекомендовала и убедила Артура Лысого назначить ее главным редактором телеканала, – Куликов понимал, смеяться некрасиво, неэтично, но он не сдержался и засмеялся. Женька услышала истерический хохот шефа.
– Черт, Комисар, я даже не знаю, кому хуже, тебе или мне.
– Не смешно, – злилась Женька.
– Прости, вот сволочи, столько лет за одним столом, вы же отмечали все праздники, делились сокровенным. Да, девочка моя, женской дружбы не существует.
Женька никогда не позволяла плакать в присутствии посторонних. Куликов ей не чужой, и она разрыдалась на его плече, как маленький ребенок. Он нежно обнял ее за плечи, погладил волосы, поцеловал в заплаканные глаза и тихо по-отечески прошептал:
– Малыш и это пройдет, не плачь, в жизни и не такое происходит. Эта ситуация напоминает мне дешевый сюжет мыльной оперы. Так смешно, что плакать хочется.
– Пропал Вик, что я только не делала, как сквозь землю провалился. Это не просто собака, Вик – как ребенок для меня. Муж предатель… – Женька исповедовалась, а кому еще она могла довериться, как не Александру Куликову.
Этот вечер и ночь они провели вместе. Тихую, звездную ночь. И только хозяйские собаки на улице время от времени нарушали городскую тишину на частной территории владельцев престижных коттеджей. Соседский кот нагло уселся на подоконник спальни, расположенной на первом этаже дома Александра Куликова и бессовестно наблюдал за людьми. В открытую форточку до него доносились стоны, смех, тихие всхлипывания. Куликов несколько раз упомянул о сволочной, жирной крысе, важная информация возбудила кастрированное сознание породистого кота. Крыс он давно не ел, в основном фирменные консервы, и отварную форель, но ради азарта и развлечения, готов тряхнуть стариной. Интересно, где эту крысу видел хозяин, дома, на крыше или в подвале? Чтобы получить точную информацию, соседский кот набрался наглости и прыгнул в чужую форточку. Как канатоходец, он удерживал равновесие своего обезображенного калорийной пищей тела. Увы. Упал, больно ударился, возвратился в исходную позицию, на подоконник. Его обнаружили.