Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке

Фарес Валид

Историческая задача, стоящая перед этими диссидентами, не сводится к одному лишь продвижению демократических ценностей. Прогресс гуманизма и интернационализация демократической культуры – процесс постепенный, возникающий в результате развития общей политической культуры региона или страны, о которых идет речь. Для либералов Аравийского полуострова (или, по меньшей мере, для гуманистов этого региона) реальная и непосредственная задача заключается в противодействии и сдерживании убежденных джихадистов, пользующихся широкой поддержкой господствующей интеллектуальной элиты. Либералам предстоит вступить в идеологическую конфронтацию с джихадистами. Для салафитов Аравия в целом и Саудовское королевство в особенности – это центр земли, место, где генерируются законность и материальная поддержка.

В Аравии джихадисты черпают силу из трех источников. Один из них джихадисты уже контролируют, а к господству

над двумя другими пока стремятся. Прежде всего это простирающаяся вдоль побережья Красного моря аравийская провинция Хиджаз, на территории которой находятся самые важные мусульманские святилища – Мекка и Медина. Кто бы ни управлял этими городами, этот человек пользуется огромным влиянием в исламском мире и является лидером этого мира. Установление контроля над этой провинцией – цель, которой джихадистам еще предстоит добиться. В сущности, Саудовская Аравия – религиозная страна, но «Аль-Каида», салафиты-экстремисты хотят превратить ее в государство, подобное Афганистану времен талибов. Второй источник могущества – гигантские запасы нефти на территории Саудовского королевства. Это богатство исторических масштабов, никогда прежде не бывшее доступным в таких объемах ни одному региону мира, оказало драматическое влияние на экспансию салафизма вообще и ваххабизма в особенности. Третий источник силы – финансирование жителями Саудовской Аравии кампании проповеди и пропаганды, охватывающей весь Средний Восток и весь мир. На протяжении десятилетий это финансирование является самым важным фактором стремительного международного подъема джихадизма.

Только поняв мощь джихадизма на Аравийском полуострове и могущество поддерживающих джихадизм сил, мы можем понять титанические трудности, с которыми сталкиваются сторонники демократии в этих пустынных странах. Продвижение демократии связано не только с выдвижением демократических принципов (что происходит в других освободившихся от колониализма странах мира – в Латинской Америке, Африке, многих частях Азии), но и с утверждением политического и культурного плюрализма, идея которого идет вразрез с салафитским джихадизмом. Мои наблюдения и исследования позволяют предположить, что битва за свободы на Аравийском полуострове – самая тяжелая из битв, происходящих на земле. Но и ставки в Аравии намного выше, чем где бы то ни было. Если, вопреки неизмеримым трудностям, удастся добиться демократизации на Аравийском полуострове, это скажется на всем исламском мире и за его пределами. Вот почему малые усилия реформистов, сколь бы незначительными они ни были, необходимо рассматривать в контексте помощи и поддержки, которые джихадисты получают от политической, экономической и теологической элиты Аравийского полуострова.

История Аравии: от счастья к напряженности

Древние римляне называли Аравийский полуостров Arabia Felix («Счастливой Аравией»). В течение тысячелетий до пришествия Христа, вплоть до возникновения исламской империи, пустынные просторы полуострова его собственные жители называли Jazeera («Островом»), поскольку с трех сторон эту сушу окружает вода – Персидский залив, Индийский океан и Красное море. Обособленность кочевых племен, обитавших на этом «острове», привела к изоляции Аравии от Леванта.

До эпохи Халифата ни один великий завоеватель Среднего Востока никогда не вторгался на «Остров». Египтяне, хетты, ассирийцы и вавилоняне, персы, греки и римляне совершали походы на восток, запад и север от Аравийского полуострова, но никогда не захватывали территорий на нем самом. Можно утверждать, что в пустыне было нечего захватывать. Впрочем, на юге Аравийского полуострова существовали городские культуры, в том числе в королевствах Йемен и в южной части Хиджаза. В частности, я имею в виду город Мекку. Невероятная цена, которую пришлось бы заплатить за предпринятый ради захвата этих городов переход через огромную пустыню, была вопиюще несуразна. Этот географический рубеж на протяжении веков обеспечивал семитским арабоязычным племенам обособленность и изолированность, но в то же время удерживал эти племена в кочевом состоянии, что позволило Мекке стать федеральной торговой столицей, пользовавшейся политическим влиянием во всем регионе. Римские и другие историки рассматривали стабильность этой паутины отношений, сложившихся между кочующими по пустыне бедуинами и буржуазией Мекки как источник счастья, под которым имели в виду, что никакие иностранные вторжения не мешали исконному образу жизни аравийцев. В VII в. положение дел резко изменилось в связи со становлением исламского государства².

Когда мы изучаем историю Аравии (или любого другого района мира, имеющего отношение

к современной политике), то не ссылаемся на религиозное предание, поскольку оно имеет собственное непререкаемое измерение. Социальную историю Аравии можно разделить на доисламский и исламский периоды – или, говоря точнее, до возникновения организованной панарабской державы, воплощенной в Халифате и в местной королевской семье и племенных элитах, и после возникновения Халифата.

Эра, предшествовавшая возникновению единого государства, которое сплотило все племена под одним знаменем, мусульманские историки обычно называют A’ssr al Jahilyya, «Веком невежества». Это название утверждает, что до пришествия ислама народы Аравийского полуострова не ведали спасения. В социологической истории этот период называют доисламским периодом или историей Аравии до возникновения Халифата. Население полуострова составляли в основном языческие племена, христиане и евреи. Возникновение исламского государства не сказалось на этническом составе населения полуострова, но оказало влияние на более ранние религии, главным образом на христианство, иудаизм и политеизм. Армии первых мусульман установили на полуострове теологическое правление, которое после смерти военного вождя мусульман и пророка Мохаммеда бин Абдаллы превратилось в Khalifa или Халифат.

С момента этой радикальной трансформации родины арабов в VII в. и ухода армий Fatah (завоевания) в поход для овладения землями «неверных», территория, бывшая колыбелью арабских племен, на века стала одним из районов Халифата. Ирония истории состояла в том, что хотя Джазира была местом зарождения Халифата, несколькими годами позднее, в 667 г., Омейяды, первая династия арабских халифов, перенесли столицу в Дамаск, а халифы династии Абассидов в 750 г. – в Багдад. Центр арабских завоеваний и строительства империи был вынесен за пределы Аравийского полуострова, но Хиджаз остался святой землей империи. Мекка и Медина навсегда стали местами паломничества. И хотя политические и экономические центры арабской империи оказались далеко за пределами родины арабов, Аравийский полуостров остался своего рода священной или почитаемой территорией для всех арабов, расселившихся от Испании до Персии³.

Османская империя перенесла столицу халифата в Стамбул, лидерство арабов сменилось лидерством турок. Но Мекка по-прежнему осталась главным святилищем, что давало арабам Зиджаза и правителям святого города выдающееся положение, которого лишились арабские поселенцы и арабские общины на севере Среднего Востока, где они заняли второстепенное положение по сравнению с турками.

На протяжении четырех столетий, предшествовавших развалу турецкого султаната, на Аравийском полуострове существовали три типа арабских правителей. Наиболее важное положение занимали правители Мекки, особенно хашимиты, ближайшие потомки семьи пророка. За ними шли эмиры и правители других аравийских провинций в составе Османской империи – Йемена, Кувейта, Катара и Омана. Последнюю группу правителей составляли вожди племен, избегших подчинения туркам. В эту группу входили вожди племени эль-Сауд, господствовавшего в оазисе Рияд и в южной части Аравийской пустыни, в пустыне Руб эль-Хали.

Единственными арабами, никогда не подчинявшимися османскому господству, были возглавляемые Саудидами племена Центральной Аравии. С конца XIX в. последователи Мохаммеда Ибн Абдель Ваххаба, араба, проповедовавшего учение крайнего салафизма, объединились с племенами центрального Раджа в попытке освободить Аравийский полуостров от османского господства. Движение, получившее название «ваххабизм», стало первым исламистским движением современности. С тех пор ваххабитское и саудовское движения воспринимают как единое целое, хотя интересы конфедерации племен заключались в захвате власти над полуостровом, возврате арабских земель, покоренных турками, тогда как ваххабиты преследовали, в принципе, идеологические цели, включавшие восстановление Халифата.

На облик и судьбы Аравии и на будущее аравийской демократии глубокое влияние оказала Первая мировая война. Великобритания стала союзницей Шарифа Хиджаза Хусейна в борьбе с Османской империей. Хашимиты лелеляли надежды на создание Большого Арабского королевства, включающего Аравийский полуостров, Ирак, Сирию и Палестину. Возглавляемые Шарифом Хусейном, правящие круги Мекки стремились к восстановлению независимой арабской монархии, которая, скорее всего, стала бы умеренной (как современная иорданская монархия, единственная сохранившаяся часть владений хашимитов). В 1924 г. племена Неджда под руководством Абель Азиза аль-Сауда вторглись в Хиджаз, свергли правителей Мекки и создали ваххабитское королевство со столицей в Эр-Рияде. Это событие на десятилетия вперед определило будущее Аравии и всего региона⁴.