Революция и Гражданская война в России 1917—1922
Шрифт:
Различного рода книг и статей о комбедах в СССР было опубликовано очень много. Однако почти во всех работах о комбедах проводится обычно мысль, что именно с их созданием связано «перенесение социалистической революции из города в деревню», что в деревне «социалистическая революция началась с лета 1918 года» и т. п. Но это крайне спорный тезис. Да, это верно, что комбеды поддержали тогда советскую власть в городах и внесли в деревню «дух острой классовой борьбы». Но ведь беднейшее крестьянство в отличие от городского пролетариата вовсе не было тогда носителем социалистических идей. Главной целью деревенской бедноты было не создание каких-либо социалистических хозяйств, колхозов или совхозов. Она мечтала провести в деревне новый передел земли и имущества, и именно такой передел начался здесь после создания комбедов. Если Октябрьская революция сопровождалась уничтожением помещичьего хозяйства, то после создания комбедов в российской деревне началось уничтожение кулацкого, то есть крупного крестьянского хозяйства. Только это первое в нашей истории раскулачивание
Конечно, создание и деятельность комбедов в 1918 году помогли продовольственному снабжению городов и работе продовольственных отрядов, комбеды укрепили социальную базу большевиков в деревне, хотя их создание и их деятельность никак нельзя назвать «социалистической революцией». Нельзя умолчать и о том, что этот, по выражению Ленина, «последний и решительный бой с кулачеством» был вместе с тем весьма рискованным предприятием и имел немало тяжелых последствий. Да, это верно, создание комбедов и их активная антикулацкая деятельность (а ведь только в 33 губерниях РСФСР было образовано более 100 тысяч комбедов) нанесли сильнейший удар по капитализму в деревне. Однако раздел кулацких земель и дальнейшее «осереднячивание» деревни не имели ничего общего с дореволюционной программой по аграрному вопросу самих большевиков. Разгром кулачества был одновременно чувствительным ударом по производительным силам русской деревни, ибо на смену более производительным и более товарным богатым хозяйствам создавались новые бедняцкие и середняцкие хозяйства, которые почти не производили товарного хлеба. Тем самым, решая сиюминутные текущие задачи снабжения хлебом как городов, так и малоимущих слоев деревни, Наркомпрод до крайности затруднял решение тех же проблем не только в более отдаленном, но и в близком будущем. Уже урожай 1918 года, несмотря на демобилизацию и возвращение в деревню миллионов работников, был меньше урожая 1917 года. Это было связано не только с погодой, но и с разгоревшейся в деревне аграрной революцией. К тому же отбирать впоследствии хлебные «излишки» у середняков и бедняков было несравненно труднее, чем отбирать хлеб у помещиков и сельской буржуазии.
Но главная опасность для власти большевиков была даже не в этом. Создание комбедов обострило политическую обстановку в стране. Особенно сильное недовольство политикой большевиков возникло в хлебопроизводящих областях – в черноземном Центре, в Сибири и Поволжье, на Северном Кавказе. Создавалось положение, при котором небольшая искра могла вызвать грандиозный пожар гражданской войны. И крестьяне и казаки устали от четырехлетней империалистической войны. Они получили землю и мир благодаря большевикам и не хотели снова браться за оружие. Поэтому они поддержали Октябрьскую революцию и советскую власть. Но они не хотели отдавать бесплатно выращенный ими хлеб и готовы были с оружием в руках отстаивать свои новые права. В стране появились те самые недовольные массы, без которых гражданская война была невозможной в 1917 году, но становилась почти неотвратимой в 1918 году.
Различного рода искр, способных разжечь пожар гражданской войны, было к концу весны 1918 года немало. Казачьи мятежи уже охватили Дон, Кубань, а также казачьи станицы на реке Урал. Правительство генерала П. Краснова контролировало почти всю Донскую область. Однако, свергнув «у себя» советскую власть, казаки не имели желания идти дальше и завоевывать для белых генералов центральную часть России. Упорные бои вела под Краснодаром Добровольческая армия, подразделения французской, английской, американской и японской армий уже высадились на севере России и на Дальнем Востоке. Но эти подразделения были еще невелики. Войска Антанты устали от все еще идущей в Европе мировой войны, и у них не было ни возможности, ни желания начинать какую-то новую войну на бескрайних просторах России.
К лету 1918 года в Москве, Петрограде и в других крупных городах России уже возникло немало разного рода подпольных «союзов» и «цензов», объединявших главным образом представителей кадетов, офицеров-монархистов, правых эсеров и некоторых других политических групп. Но все эти подпольные организации не имели
Вся эта контрреволюционная возня, как и отдельные восстания на окраинах, не могли оказать решающего влияния на судьбу молодой Советской Республики, пока большинство крестьян поддерживало советскую власть. Но именно создание продотрядов и комбедов решительно изменило политическое положение в русской деревне. Да, большевики имели теперь более прочную поддержку со стороны беднейших крестьян и батраков. Но они временно потеряли поддержку со стороны большинства середняков, то есть основной массы крестьянства.
Разрыв между комбедами и Советами в деревне нашел свое отражение и в полном разрыве большевиков с партией левых эсеров. Отношения с этой партией ухудшились еще со времен Брестского мира, когда левые эсеры голосовали на IV съезде Советов против его ратификации и отозвали своих представителей из Совета народных комиссаров. Но по многим вопросам левые эсеры, составлявшие вторую по величине фракцию ВЦИК, продолжали поддерживать большевиков, особенно когда речь шла о борьбе против контрреволюции и интервенции. Среди руководства левых эсеров не было единства даже по вопросу об участии в советском правительстве. На втором съезде этой партии, в апреле 1918 года, такие руководители этой партии, как М. А. Спиридонова, А. Л. Колегаев, М. Н. Натансон, и другие вновь высказались за участие в СНК. Однако верх одержала тогда другая группа, требовавшая оставаться вне правительства. Ее возглавляли Б. Д. Камков и Д. А. Черепанов.
В нашей литературе нередко утверждалось, что после разрыва с большевиками левые эсеры стали выразителями интересов не трудового крестьянства в целом, а только кулачества, что широкие слои трудового крестьянства стали отходить от эсеров. Но факты не подтверждают этого вывода, и выборы в Советы, происходившие в апреле – июне 1918 года, показали как раз обратное – уменьшение представительства большевиков и увеличение представительства левых эсеров во всех почти местных Советах. К. В. Гусев в своей книге «Крах партии левых эсеров» (М., 1963), анализируя социальную базу левых эсеров, делает в основном правильный вывод, что это была партия трудового крестьянства, то есть крестьянства, не эксплуатирующего чужого труда. С этим согласен и Л. М. Спирин. В своей книге «Классы и партии в Гражданской войне в России» (М., 1968) Спирин предпочитает говорить, однако, не о трудовом крестьянстве вообще, а о середнячестве, этот термин был в большей мере принят в среде марксистов.
Однако почти во всех книгах и статьях, где речь идет о трагическом разрыве между большевиками и левыми эсерами, вся вина за этот разрыв возлагается только на левых эсеров и на их политику. В действительности большая доля вины лежит в данном случае на большевиках, хотя и политика левых эсеров содержала в те месяцы немало ошибок.
В своей книге К. В. Гусев утверждал, что «социальная база левых эсеров менялась в зависимости от их политики на разных этапах революции» [209] . Эту ошибочную точку зрения подправляет Л. М. Спирин, который писал: «Не политика какой-либо партии определяет ее социальную базу, а наоборот, социальная база определяет политику. Так состояло дело и у партии социалистов-революционеров. Изменения их политики и тактики происходило потому, что совершались огромные социально-экономические сдвиги в тех слоях крестьянства, интересы которых она отражала. А слои эти были очень широкими – от бедноты до зажиточных, середняков и богатых крестьян. Отсюда и большая амплитуда колебаний у эсеров. Когда летом 1918 года советская власть повела борьбу не только с кулаками, но с богатыми крестьянами, имевшими излишки хлеба и отказывающимися сдавать их рабочему государству, левые эсеры горой стали за этих крестьян, объективно превратившись в партию, защищавшую интересы деревенской буржуазии» [210] .
209
Гусев К. В. Крах партии левых эсеров. М., 1963. С. 90.
210
Спирин Л. М. Классы и партии… С. 163.
В этих рассуждениях Л. Спирина можно согласиться со многим, кроме последних фраз. Излишки зерна имели не только кулаки, но и середняки, как простые, так и зажиточные. Никакой хозяйственный крестьянин не смотрел на свои запасы зерна как на излишки. Это был, во-первых, его собственный хлеб, выращенный его трудом на его земле. Крестьянин в России не знал – каким будет урожай будущего года и какими будут события ближайшего года. Поэтому свои «излишки» он рассматривал как необходимый ему страховой фонд и как товар, за который он хотел получить не бумажные деньги, а необходимые ему промышленные товары. Поэтому в их сопротивлении продотрядам, отбиравшим у крестьян почти бесплатно большую часть хлеба, была своя правда.