Революция
Шрифт:
— Мам, — громко, почти на весь дом, вопрошаю я — Где отец? В нашей комнате его нет.
— Что случилось? — из матушкиной комнаты вышел отец, на ходу оправляя одежду. Я радостно улыбнулась: видимо, таки продолжается у родителей медовый месяц. А может и не месяц…
— Да тут к тебе товарищ Троцкий, — указываю куда-то за спину, не решаясь обернуться. — А так ничего важного.
Троцкий сделал шаг вперед и наконец-то показался отцу во всей красе. На этом я сочла свою миссию выполненной и поспешила назад, к Лисе. Сейчас мне был
Лиса все так же зависала над набросками, но сейчас уже было видно, что она почти окончила работу.
— Убей меня! — со стоном свалившись на стул напротив Лисы
— Нежно? — спокойно уточнила она, резво щелкая по буквам
— Можно и просто, — выдохнула я и принялась рассказывать — Ты не поверишь, что случилось!
— И что же? — она наконец отложила наброски и внимательно посмотрела на меня — Лян, ты вся красная, успокойся. Что случилось?
— Когда девочки начинают чувствовать тягу к взрослым, старым мужчинам? — вместо ответа спрашиваю я — А когда мужчина плещет симпатией в ответ, то как это называется?
— Это называется Уголовный Кодекс и восемь лет строгого режима, если я не ошибаюсь — все так же, равнодушно(почти) печатает Лиса — А само понятие называется педофилией, если ты об этом. Но не уверенна в сколько становятся совершеннолетними здесь, так что не могу сказать ничего толкового.
— Лис, выруби режим робота! — устало прошу я и хлопаю в ладоши прямо перед ее лицом — Ау, Земля вызывает Лису! Лиса, вернитесь в наше время и нашу реальность!
— Да с тобой я, с тобой! — раздраженно отмахнулась Лиса — Что случилось? Отец резко разлюбил мать и Инессу и переключился на кого-то помладше, предпочтительно тебя?
— Нет, — почти что улыбаюсь — Это все Троцкий.
— Что в этот раз натворила эта курсисточка? — девушка улыбается, придумывая кличку, которая прицепиться надолго — Или это она от неопытности?
— Фи, Лиса, что за пошлости? — улыбаюсь я, думая с кем бы свести мою милую Лису, кто же сможет расшевелить ее — Эта, как ты говоришь, курсистка, между прочим, будущий исполнитель великой революции.
— Что, правда? — в притворном изумлении заламывает руки Лиса — А я и не знала.
— Признайся честно, что не знала, — поддеваю ее и все ещё думаю кого бы ей в пару напорочить. Радека жалко, Ганецкого тем более. Парвус староват для нее, ей максимум лет десять разрыва. Не знаю… — Я же в нашей компании историк. Я сама не знала об этом, пока не заинтересовалась темой великой революции.
— Я о нем слышала, — отмахнулась Лиса и все же поинтересовалась — Так что он натворил?
— Я его проводила к отцу, но отца не оказалось в нашей комнате. И у нас случился крайне странный разговор. — как на духу выложила я — Крайне странный в том плане, что я просто ощутила ту бешеную энергию, которую просто волнами исходила от него.
— А это не какая-то симпатия из твоей стороны? — Лиса всегда
— Лис, у него жена, которую он уже десять лет называет "друг мой" и Наталья Седова, которую он любит, но изменяет ей с каждой встречной — немного хохотнула я и озвучила очевидное — А мне что, стать его случайной… Да я даже слова приличного подобрать не могу!
— А вдруг он бросит ради тебя свою Седову? — ехидно улыбнувшись, предположила сестра — Вдруг ты станешь для него той самой первой любовью?
— Василиса, ты издеваешься? — совершено серьезно уточнила я — Мне семнадцать лет в этом теле. Я даже если бы и хотела, то не могу.
— А ты хочешь? — очень интересный вопрос, сестра, очень интересный.
— Я не знаю. — тихо, почти неслышно. А потом громче, намного громче — Я. НЕ. ЗНАЮ.
— Ладно, Лян, перенесем этот разговор на потом, когда захочешь и сможешь, — тихо кивнула Лиса — Просто не сейчас.
Мы с две минуты просто просидели молча, ожидая не знамо чего. Тихо, хорошо. Если бы только глупые мысли в голову не лезли… Но что же можно сделать? Только жить так, прогнивая внутри от своих же глупых мыслей.
— Кхм… — кто-то стоял прямо за моей спиной и явственно смотрел мне в затылок.
— Отец? — прикинуться дурочкой и не нести никакой ответственности самый лучший вариант — Ты что-то хотел?
И поднять голову и увидеть Лису, которая отрицательно качает головой самое сложное. Но спросить одними губами "Там Троцкий?" намного сложнее. А увидеть кивок Лисы и удержать лицо почти невозможно.
Глава седьмая
30 июня 1915 года, особняк Парвуса
— Дорогая, — на первый этаж особняка спустился сам хозяин, Александр Парвус — А ты отправила приглашение моей крестнице?
— Да! — отозвалась из другого крыла Руднева — И ее сестре тоже, очень уж забавная она особа.
— Это дети Надюши и Владимира, — улыбнулся Александр — Я бы удивился, если бы они оказались полностью обычными, оторванными от мира родителей. Тем более, одну из них я держал под крестом.
— А вторую-то кто? — поинтересовалась Руднева, откладывая крайне увлекательную книгу в сторону — Не Троцкий случайно?
— Да нет, Володя не допустил бы этого выскочку с своим детям — ухмыльнулся Парвус
— Но тебя, "капиталиста проклятого", все же допустил — тихо хихикнула Руднева, явно впадая в детство
— Я тогда ещё не был капиталистом — отмахнулся мужчина, закуривая сигару — А Троцкий как был выскочкой, так этой же выскочкой и остался.
— В этом ты прав, да, — кивнула Софья, возвращаясь к книге — Но, все же, кто крестный Ульяны?
— Да Плеханов, — наконец-то вспомнил фамилию очередного руководителя партии Александр — Он тоже атеист, но Ляну под крестом спокойно держал.