Рей и Рита. Прости меня, моя любовь

Никандрова Татьяна Юрьевна

– Ты вот шутишь, а для меня это вопрос жизни и смерти.

– Неправда, – качает головой она, опять садясь напротив. – Ты и раньше говорил, что умрешь без меня. А вот сейчас сидишь, целый и невредимый. Хоть мы и не были вместе все это время.

Ее слова полны злого сарказма, но это лучше, чем слезы.

– Я люблю тебя, Рит. И поэтому хочу быть с тобой. А про беременность, – я перевожу дух. – Черт, если честно, для меня это как гром среди ясного небо. Я не думал, не ожидал и уж точно этого не хотел.

– Ты ведь вырос без

отца? – Рита слегка наклоняет голову набок.

– Да, и что?

– Я тоже выросла без родителей. Так себе участь, согласись?

– Да мне пофиг.

– А мне не пофиг. Ты вот сидишь здесь со мной, чай пьешь, разговариваешь… А где-то там девушка, у которой будет ребенок, пытается до тебя дозвониться, но тщетно, ведь ты занят – признаешься в любви другой, – ее голос звучит ровно, но взгляд словно выкован из стали. – А знаешь, что самое печальное? Что на ее месте могла бы быть я. Я могла бы сидеть с положительным тестом в руках, пока ты трахаешься на стороне.

Каждое ее слово, будто хлесткая затрещина, обжигает лицо и отравляет душу.

– Такого никогда не будет. Ты – единственная, от кого я действительно хотел бы детей, – сжав челюсти, цежу я.

– Ты уже называл меня единственной. И что случилось потом?

– Господи! – взрываюсь я. – Ты теперь мне всю жизнь это будешь притыкать?! Ты и сама не образец благонравия, Рит! Думаешь, я не знаю, что у тебя есть парень? Макар или как его? Но тебе это не помешало переспать со мной!

Рита удивленно расширяет глаза и потрясенно качает головой:

– Мы с ним расстались несколько недель назад. И раз ты подумал, что я способна на такое, то ты совсем меня не знаешь.

Ее слова вводят меня в ступор, а она роняет лицо в ладони, и ее плечи сотрясаются от беззвучных рыданий.

– Рит, не плачь, – я протягиваю руку и мягко касаюсь ее локтя. – Прости меня. Я дурак.

Рита вскидывает голову, и тут до меня доходит, что она вовсе не плачет. Она смеется. Закатывается беспричинным, граничащим с истерикой хохотом.

– Знаешь, я думала, что самое сложное – это отпустить человека, – сквозь смех говорит она. – Но нет, самое сложное – не позвать его обратно. И я учту это. Обязательно учту.

– О чем ты, Рит? – непонимающе морщусь я.

– Я люблю тебя, Денис, – тихо говорит она, и шальная улыбка сначала замирает на ее лице, а потом и совсем сползает. – Но при этом ты мне противен. Ты считаешь себя крутым, потому что перепробовал все в этой жизни. Но по-настоящему силен не тот, кто может себе многое позволить, а тот, кто может от многого отказаться. А отказываться ты не умеешь.

– Что это значит? – мрачно интересуюсь я.

– Это значит, что все кончено. Навсегда, понимаешь? – она говорит спокойно, но я чувствую, что тот барьер, который мне удалось сегодня сломать, вновь вырастает между нами. – Иди домой, проспись, а наутро отправляйся к этой своей Даше.

– Я…

– И сделай одолжение, – она не дает мне вставить слово. – Не

отказывайся от ребенка. Возможно, он будет тем самым человеком, благодаря кому ты наконец поймешь, что такое настоящая любовь.

Глава 10

Денис

Возвращаюсь домой далеко за полночь. Пьяный, разбитый и подавленный. От Риты я направился прямиком в бар, где отчаянно пытался утопить свою боль в выпивке. Результат получился неутешительный: сознание замутнилось, координация нарушалась, но боль никуда не ушла.

Когда Веснушка выпроваживала меня из своей квартиры, она была такой холодной, такой сдержанной, такой уставшей. Казалось, ей осточертело терпеть мое присутствие в ее жизни, и единственное, чего она на самом деле желала, это забыть меня. По-настоящему забыть.

Я повторял ей слова любви, клялся, что больше никогда не оступлюсь, но она не слышала меня. На ее лице опять была маска непроницаемости, и она лишь утомленно закатывала глаза в ответ на мои пылкие речи.

Да, покидая дом Риты, я знал, что она снова превратилась в Снежную Королеву, которой была последние два с лишним года, и возвела между нами толстую стену. Наверное, даже более толстую, чем была до этого.

Бросаю ключи на невысокую тумбочку в прихожей, скидываю ботинки и, пьяно покачиваясь, бреду по коридору. Интересно, Дашка уже спит? Или меня дожидается?

Ответ на эти вопросы не заставляет себя долго ждать. Едва я приоткрываю дверь в спальню, как до меня доносится ее недовольная язвительная реплика:

– Явился, не запылился!

Игнорирую Дашкин выпад, устало снимая с себя одежду и кидая ее на стоящий поблизости стул. В голове шумит от выпитого, а в теле ощущается вялость.

– Почему так долго? – уже более спокойно интересуется она, садясь на кровати.

– Сама понимаешь, выпускной, – апатично отзываюсь я, опускаясь рядом с ней.

– Понимаю, – кивает Даша, буравя меня пристальным взглядом. – А моя новость? Ты даже никак не отреагировал. Будто это пустяк какой-то.

Она старается говорить сдержанно, но в ее голосе явственно звенит обида. Еще бы. Она ко мне с такими известиями, а я "перезвоню позже".

– Ох, – я устало запускаю пятерню в волосы и несколько секунд молчу. – Блин, Даш, я… Я не знаю, как мне реагировать. Мы ведь не планировали ничего такого…

– Да, не планировали, но иногда, когда занимаешься сексом без презерватива, такие вещи случаются! – раздраженно бросает она, складывая руки на груди.

– Ты говорила, что это безопасные дни! – подражая ее тону, отвечаю я.

– Я так думала, но Господь распорядился иначе…

– Господь?! – неожиданно для себя взрываюсь я. – Какой нахрен Господь, Даш?! Ты че несешь?! Это называется залет! Мы были беспечны, понадеялись на авось, и вот, что из этого вышло!

От моих слов Дашка сразу как-то сникает, понурит голову и тихо спрашивает: