Рей и Рита. Прости меня, моя любовь

Никандрова Татьяна Юрьевна

– Ты что, совсем не рад?

– Если я скажу, что рад, ты мне поверишь? – зло усмехаюсь я.

Дашка ничего не отвечает. Какое-то время мы сидим в тишине. Каждый думает о своем.

– Рей, – наконец негромко начинает она, подползая и обвивая руками мою шею. – Я понимаю, что ты в шоке. Я и сама, как только увидела результаты теста, чуть с ума не сошла… Но ведь это наш с тобой ребенок. Маленькая частичка нас, понимаешь? Разве это не здорово?

– Здорово, – соглашаюсь я, глядя в одну точку.

– Вот, – приободряется она. – Ты напуган,

страшишься неизвестности, но я уверена, что мы с тобой обязательно справимся. Другие ведь справляются. Мы поженимся, обустроим быт, и все у нас будет замечательно, слышишь?

– Поженимся? – резко повернувшись к ней лицом, повторяю я.

– Ну да, а как же иначе? – она недоуменно хлопает глазами. – Ребенок должен быть рожден в браке, разве нет?

– Даш, я… – набираю в легкие побольше воздуха и говорю, вероятно, самые ужасные слова, которые только можно сказать беременной женщине. – Я не женюсь на тебе.

Она отлетает от меня так, словно получила пощечину. Зеленые глаза горят гневом и непониманием и быстро начинают наполняться влагой.

– Но почему?! – восклицает она с укором. – Ты что, не веришь мне? Думаешь, я вру про беременность, чтобы затащить тебя под венец?! Это не так, Рей! Хочешь, можем завтра съездить к гинекологу? Я сдам все анализы, и ты сам убедишься в правдивости моих слов!

– Нет, не в этом дело, – качаю головой я. – Просто… Просто я не люблю тебя, Даш. Прости.

Она смотрит на меня так, будто не верит. Потрясенно подносит пальцы к губам в тщетных попытках унять трясущийся подбородок. В этот момент Дашка выглядит до боли несчастной и уязвленной, но я ничего не могу поделать. Мне нечем ее успокоить, да и слов, которые хоть как-то могут смягчить удар, у меня нет.

Конечно, чисто по-человечески мне ее жаль, но после ночи с Ритой все прежние чувства во мне умерли, и я перестал вообще что-либо ощущать по отношению к Дашке. Она будто стала мне чужой, и даже тот факт, что в ее животе растет мой ребенок, ничего не меняет.

Если честно, раньше я думал, что новость об отцовстве взбудоражит меня, встряхнет, сделает счастливым. Но на деле я чувствую лишь глухое раздражение и тяжелую ношу ответственности, которая нежданно-негаданно рухнула на мои плечи.

Хотя, наверное, это связано с тем, что беременна от меня именно Дашка. Ведь если бы на ее месте оказалась Рита, я бы испытывал совершенно другие эмоции. Потому что она для меня особенная, первая и неповторимая, а все мои последующие отношения – лишь жалкие суррогаты того, что было между нами.

Я не могу врать Дашке, что люблю ее, не могу притворяться, что меня устраивают те крохи радости, которые я получаю от отношений с ней. Не могу связать с ней дальнейшую жизнь. И жениться тоже не могу.

– Это из-за нее, да? Из-за этой девчонки с твоего универа? – вдруг спрашивает она сиплым голосом.

Да уж, у женщин просто феноменально развита чуйка! Просто очуметь можно, как запросто они все понимают без слов.

– Из-за нее, – глухо подтверждаю

я.

–Ты… Ты был с ней сегодня? Спал с ней? – Дашка дрожит всем телом.

– Да.

В приступе бессильной ярости она набрасывается на меня с кулаками, бьет по голове и плечам, толкает, выкрикивает ругательства, но я выдерживаю ее нападки ровно, почти безэмоционально. Лишь едва прикрываю руками лицо, чтобы она не выцарапала мне глаза. Мне не больно, наоборот, я чувствую какое-то странное упоение от ее тумаков и проклятий. Наверное, потому что точно знаю: заслужил.

Выдохшись, Дашка в слезах откидывается на подушки и безжизненно произносит:

– Ты хочешь, чтобы я сделала аборт?

– Нет. Поступай так, как считаешь нужным. Я поддержу тебя в любом случае, – отвечаю я. – От отцовства я не отказываюсь и буду помогать тебе всем, чем только смогу, обещаю.

Несколько минут она молчит, нервно покачиваясь из стороны в сторону и, видимо, напряженно размышляя, а затем выдает:

– Тогда я оставлю ребенка.

Глава 11

Рита

Когда за Денисом закрывается дверь, я умываюсь, снимаю свое дорогое, но такое несчастливое платье и заваливаюсь в кровать. На все выходные. Реву, корю себя за слабость, поедаю мороженое и морально самоуничтожаюсь.

Когда ко мне приходит Белкина, обеспокоенная тем, что я не отвечаю на ее звонки, я запускаю подругу в квартиру и вновь принимаю горизонтальное положение.

– Переспали, да? – с тяжелым вздохом интересуется она, садясь на кровати.

Я со всхлипом киваю.

– А у него другая, да?

Вновь тоскливый кивок.

– Так я и думала, – она забирается ко мне под одеяло и сочувственно гладит по волосам.

– Мне так стыдно, Ксюш, – шепчу я.

Какое-то время Белкина молчит, а потом выдает:

– За любовь не должно быть стыдно, Рит. Стыдно должно быть за предательство.

Весь день она успокаивает меня, а вечером чуть ли не силой вытаскивает на ужин, потому что, по ее словам, мне просто необходимо проветриться. Поначалу я сопротивляюсь как могу, но в итоге соглашаюсь, потому что Ксюша просто не понимает слова "нет".

Споласкиваюсь в душе, скручиваю влажные волосы в гульку на затылке, надеваю шорты, просторную футболку и демонстрирую Белкиной, что готова к выходу в свет. Подруга скептически цокает, но от комментариев воздерживается.

Мы выходим из дома, садимся в Ксюшкину новую красную Мазду и под громкую, чересчур веселую музыку отправляемся в кафе под названием "Соль", в котором, судя по отзывам в Интернете, подают вкусную кесадилью.

На деле кафе оказывается самым что ни на есть баром. Широкая стойка из темного дерева, приглушенный свет, стеллажи с алкоголем – это место явно больше рассчитано на прием спиртного, чем на прием пищи. Хотя, справедливости ради, все же стоит отметить, что меню еды тут имеется и в нем есть правда есть кесадилья.