Рейд-босс2: Битва за реал
Шрифт:
Да, нет. Вряд-ли. Если бы боги действительно были оскорблены теми словами гоблина, то они бы сами того и наказали. Ну, или приказали Асзару, чтобы он того наказал. А тут? Тут все как-то слишком... криво и слишком сложно.
Значит, скорее всего дело действительно не в наказании, а в сбое программы клин. Видимо боги где-то чего-то не досмотрели, вот Асзара в тело своего советника и засунуло. Причём не просто засунуло, а вдобавок ещё и телепортировало в рандомную точку Аорона.
— Всё-таки ты оказался прав, Руч. — Опускаясь на колени чтобы обратиться за помощью к богам (А,
Он ещё несколько секунд помолчал, собираясь с мыслями, а потом запрокинув голову и сложив руки в молитвенном жесте произнес:
— Боги, это я, Асзар. Я помню, что вы обещали не вмешиваться, но видите ли... Тут такое дело, что...
— Это бессмысленно. Боги реала, да будут они вечны и незыблемы, сейчас тебя не услышат. Даже если захотят. — Внезапно прервал его чей-то мелодичный, и даже чарующий женский голос, немного помолчал и потребовал:
— Встань на ноги, Асзар. Встань и обернись. Я желаю увидеть твои глаза.
***
Обернулся владыка мобов далеко не сразу. А когда всё-таки это сделал, и увидел собеседницу, то невольно вздрогнул, ибо эта висящая неподалеку в полуметре над булькающей топью полупрозрачная бесцветная фигура, эта... голограмма, подозрительно напоминала Асзару одного из его же, Асзара, создателей. Но ведь все его создатели теперь сидели в божественной тюрьме? Неужели кто-то из них сумел оттуда сбежать, чтобы отомстить своему несостоявшемуся инструменту? Если «да», то... вот все и встало на свои места. Ибо его Асзара создатели ведь тоже боги. Злые, коварные, очень жестокие и далеко не самые высшие, но — боги, у которых наверняка достаточно могущества, чтобы сделать, то что сейчас произошло. Вполне достаточно могущества, чтобы засунуть Асзара в тело рядового моба, и вдобавок телепортировать его куда-нибудь подальше. Тем более, что такие поступки, как раз в их стиле.
— А глаза у тебя прежние. Глаза героя. — Тем временем вынесла вердикт собеседница. — А ещё я вижу в них множество вопросов. И это хорошо. Вопросы, это всегда хорошо. Вот только ответы на них ты должен будешь получить сам. Ты ещё ни разу меня не разочаровал, Асзар. Когда ты понял, что та битва с игроками бессмысленна, и что с реалом надо договариваться, ты поступил правильно. Когда ты признал в Солинаре брата, и решил отказаться от силы в обмен на его свободу, ты снова поступил правильно. Надеюсь в этот раз ты тоже меня не разочаруешь.
— Чего ты хочешь? — Наконец, самым твердым голосом, каким только мог, (нечего лишний показывать этим темным тварям, что он их боится) произнёс хоть что-то Асзар, даже не сомневаясь, что эта... голограмма его услышит и поймет.
— Помочь. — Улыбнулась собеседница. — Я снова, как и до этого, хочу тебе помочь.
— Снова, как и до этого?! — Мысленно переспросил Асзар, однако от высказываний вслух воздержался. Асзар воздержался, а голограмма продолжила. Подлетела к нему на расстояние вытянутой руки, и гораздо тише продолжила:
— Как я уже сказала, владыка Аорона, я вновь хочу тебе помочь. Хочу сделать так, чтобы ты понял ещё кое-что важное. Очень важное. Считай, что тебе предстоит пройти квест. Самый эпический квест в твоей жизни, где главной наградой будет...
Асзар верил. Почему-то безоговорочно верил.
— Что за квест? — Спустя ещё несколько секунд все также холодно и сухо поинтересовался он.
— Путешествие. — Пожала плечами собеседница. — Ты должен будешь любым способом добраться до своего императорского дворца, сесть на трон, и сделать так чтобы минимум два любых твоих подданных склонив колено признали в тебе повелителя. Как только это произойдет, ты в то же самое мгновение вернешь себе своё родное тело, свои рейд-боссовские умения, а также все свои драгоценные игрушки из так называемого «комплекта владыки». Вернешь себе лицо, корону, власть, а также... — Она снова подернула уголком рта. — Истинное бессмертие, ибо сейчас ты... «одноразовый», Асзар. И останешься таковым ровно до тех пор, пока квест не будет закрыт. А ещё, до тех пор, пока квест не будет закрыт, ты являешься... ходячим деструктором. Кстати, чуть не забыла. — Голограмма выставила руку, и в верхнем правом углу перед глазами владыки мобов тотчас появилась надпись: «жизненная сила 100 единиц».
— Что это значит? — Нахмурился Асзар, которому все происходящее с каждой секундой нравилось все меньше и меньше.
— Это значит, что если ты до завершения нашего с тобой квеста кого-то из подданных убьёшь, то он умрёт навсегда, и его код будет стерт. А когда твоя жизненная сила опустится до нуля — навсегда умрёшь ты, Асзар. Так, что не забывай лечиться. Удачи. Не подведи меня и не разочаруй.
Голограмма поклонилась и исчезла, а Асзар пустым взглядом уставился на ближайшую торчащую из тины корягу и серьезно задумался.
Кажется, у этого безумного дня, только что наступил не менее безумный финал.
Всё произошедшее. Всё это перерождение в гоблина, телепортация на болото и разговор с... так толком и непонятно кем, но очень даже может быть, что всё-таки с одним из создателей Асзара, казались каким-то бредом. Каким-то сном. А что если всё это и есть сон? Что если на самом деле Асзар сейчас, как ни в чём ни бывало, лежит без сознания на полу в храме Все благих богов реала? Лежит и никак не может очнуться, а это все ему просто мерещится? Вот там, наверное, сейчас паника. Малышка ревёт. Пуп, Гасан и Таина ошарашенно молчат. Гоблин кроет себя последними словами. Лейла, упав на колени со всей силы бьёт Асзара по щекам. Инь-Ян умоляет богов сделать хоть что-то, а Солинар... Наверное, тоже винит себя, и молит богов.
Но, с другой стороны, что если это всё не сон? Тем более, что сны, как и галлюцинации Асзару по идее не полагаются. Сны и галлюцинации, это для «живых». Что, если всё это правда? Что если всё это сейчас реально?
Как проверить?! Как?!
Ущипнуть себя? Укусить? Вдруг это действительно сработает, и Асзар очнётся? Бред, конечно, лютый, но не больший, чем все остальное.
Ни укусы, ни щипчики не помогли.
— Вот это мы попали, да, брат? Ну, и чего теперь делать будем? — По привычке мысленно обратился к Солинару Асзар, и тут же опомнившись грустно усмехнулся.