Рейдеры Нила
Шрифт:
— Сейчас не середина ночи. Уже почти рассвет. А это означает, что они, вероятно, придут за тобой в любое время.
Я почувствовал укол страха: — О чем ты говоришь, Хепу?
— Ты вор, не так ли? Молодой римлянин, который убил того человека в Канопусе и сбежал с его ожерельем с рубином?
— Я...
—
— И что, если это так? Что ты пытаешься мне сказать?
Джет что-то пробормотал, затем громко шикнул на нас. Я сильно толкнула его локтем, но он обхватил себя руками и продолжал спать.
— Они придут за тобой, очень скоро, юный римлянин. Придут за тобой и за ожерелье с рубином, чтобы потребовать награду.
— Кто придет? И откуда ты знаешь об этом ожерелье?
— Вчера, покинув торговую лавку, я пошел домой пешком. Когда стемнело, меня навестил сосед. Он сказал, что несколько человек из Саиса прибыли в деревню, пока я был здесь, у Менхепа.
— Мужчины ... из Саиса?
— Да. Их привел человек с длинной бородой по имени Хархеби.
Я поднялся на ноги и дал Джету пинка. Он моргнул и потер глаза; — Продолжай, Хепу.
— Люди из Саиса созвали всех на собрание, где этот посланник Хархеби рассказал любопытную историю об ужасном убийстве в Канопусе и римском преступнике, который, как полагают, находится где-то в Дельте и путешествует на верблюде с мальчиком. Этот Хархеби, сказал, что за голову римлянина назначена щедрая награда и за возвращение сокровища, с которым он сбежал.
Джет наконец поднялся на ноги, с широко открытыми глазами.
— Все это мне рассказал мой сосед, сказал Хепу, - просто потому, что он любит посплетничать. Ни он, ни кто-либо другой из жителей деревни на собрании ничего о тебе не знали; только те из нас, кто был вчера здесь, на торговой точке Менхепа, где и встречались с тобой, и никто из них не был на собрании. Новость моего соседа так удивила меня, что я чуть не выпалил: «А римлянин сейчас ночует у Менхепа!» Но прежде чем слова сорвались с моего языка, я передумал и закрыл рот. Кто я такой, чтобы предавать такого бандита, как ты, после всего, что я наговорил тебе вчера? Жаль только, что я не знал, кто и что ты на самом деле. Какие истории ты мог бы мне рассказать о себе и своих друзьях-бандитах!
Я покачал головой: — На самом деле я не бандит, Хепу.
— Ах, ну, конечно, ты должен так говорить, не так ли? Клятва чести бандита? — Он одарил меня беззубой улыбкой. — После того, как мой сосед ушел, я пошел спать. Но сон не шел. Я ворочался
— Раби?
— Это он отпустил грубую шутку о римлянках и бросил на тебя такой кислый взгляд, когда ты заговорил о Кирене. Раби не любит иностранцев, и он жадный ублюдок. Если он не слышал о встрече, когда вернулся домой прошлой ночью, он наверняка первым делом услышит об этом сегодня утром, а затем сразу же поспешит найти этого Хархеби и направить его по ьвоему следу. Я не мог уснуть, думая об ужасных вещах, которые они сделают, если схватят тебя. Часы пыток, ужасная боль, медленная, мучительная смерть...
— Да, да, я понимаю!
— Итак, наконец, я отказался от сна, встал с кровати и прошел весь путь сюда, чтобы предупредить тебя. Как болят мои старые ноги! Но почему мы все еще разговариваем? Ты должен уходить немедленно, юный римлянин. Я полагаю, ты все равно направлялся в «Гнездо Кукушки», а? Какая еще у тебя могла быть причина проезжать через это жалкое захолустье? При первом слабом свете зари я увидел огонек восхищения в его слезящихся глазах.
— Да, я ... я направляюсь в «Гнездо Кукушки». — Я единственный раз за все это время сказал правду.
— Тогда ты должен немедленно отправляться в путь, если хочешь опередить их. Дa! А вчера я рассказывал тебе о смертельных ловушках, которые не позволяют посторонним добраться до «Гнезда Кукушки»! Ты, конечно, знал все об этих опасностях и о том, как их безопасно миновать.
— Если бы только так было на самом деле! — пробормотал я себе под нос.
Джет, который понял ситуацию, не нуждался в моем приказе, чтобы начать собирать наши вещи. Он подбежал к верблюду, который был привязан к ближайшей пальме, и начал будить животное, которое замотало сонной головой и плюнуло в него.
Я бросился помогать Джету надевать сбрую для верховой езды на верблюда, но животное, раздраженное тем, что его разбудили так рано, сделало работу вдвое сложнее, чем она должна была быть сделана. По мере того, как рассвет становился все ярче, а верблюд все еще не был оседлан, я почувствовал нарастающую панику.
Наконец мы были готовы отправиться в путь. Я в последний раз проверила сумку с сокровищами, затем полез внутрь и вытащила серебряное кольцо с кроваво-красным сердоликом
Я повернулся к Хепу и вложил кольцо в его обветренную ладонь.
— Спасибо, Хепу.
Его слезящиеся глаза загорелись. — Я никогда не видел ничего более прекрасного! Никогда я не держал в руках столько богатства!