Рэймидж и барабанный бой
Шрифт:
Рэймидж дрался, наполовину ослепленный волнением, но видел, что все больше людей перескакивает с борта «Капитана». Наконец трап на шканцы — и испанский офицер, отступая от британского моряка, теснящего его, повернулся, чтобы прыгнуть, и упал прямо на абордажную саблю Джексона.
— Кэтлинцы здесь! — закричал Рэймидж на все шканцы. — Мы — кэтлинцы!
— Как раз вовремя, черт побери! — крикнул моряк и отошел от трапа, чтобы присоединиться к борьбе.
Но пистолеты стреляли в каюте капитана, и вместо того, чтобы подняться по трапу, Рэймидж бросился на полуют, где нашел дюжину или больше испанцев, стреляющих в кормовую
Джексон, Стаффорд и несколько других последовали за ним, и когда Рэймидж закричал: «Кэтлинцы! Вперед, кэтлинцы!» — испанцы обернулись, выбросив пистолеты и размахивая абордажными саблями и шпагами. Не было никаких мыслей, только инстинкт: парируй рубящую саблю здесь, режь кричащего испанца там, отскочи назад, чтобы избежать выпада острия абордажной сабли, отойди и вытянись, чтобы парировать сотрясающий всю руку удар, который пробил бы череп Джексона. Человек в великолепном мундире и чесночной вонью изо рта прыгнул вперед со шпагой, но прежде, чем Рэймидж мог парировать сверкающее лезвие, шпага выпала от руки человека, и он упал. Оглянувшись, Рэймидж успел только увидеть, как Джексон усмехается, и понять, что кэтлинцы стоят среди груды тел, когда дверь каюты, пробитая пистолетными пулями, внезапно распахнулась, и покрытый копотью моряк с дикими глазами, прыгнул через порог с абордажной саблей в руке, остановившись на мгновение, прежде чем напасть на них.
— Мы англичане! — завопил Стаффорд. — Смотри, куда прешь, чертов лунатик!
Скрипучий голос кокни остановил моряка так же эффективно, как пуля, но он был отброшен в сторону хлынувшей толпой моряков, так что Стаффорду пришлось повторять свои вопли.
И потом вышел коммодор — без шляпы, со шпагой в одной руке и пистолетом в другой.
Он уставился на Рэймиджа на мгновение и сказал с усмешкой узнавания:
— Ага! По крайней мере, вы повинуетесь моим приказам! — и пробежал мимо, чтобы добраться до трапа шканцев.
Рэймидж двинулся следом, но понял, что битва там уже кончилась. Берри и его люди уже согнали испанцев с правого борта, где они могли укрыться от мушкетов «Капитана».
Коммодор Нельсон сказал несколько слов Берри, указывая на «Сан Жозеф», теперь стоявший борт о борт с «Сан Николасом», и Берри закричал приказ своим матросам.
— Мистер Рэймидж! — крикнул Нельсон. — Я думаю, что мы займемся и этим тоже!
И он побежал к «Сан Жозефу».
Не дожидаясь новых приказов, люди Берри и кэтлинцы стремительно рванули через шканцы, с гибким маленьким коммодоров во главе. Борта «Сан Жозефа» были значительно выше, чем у «Сан Николаса», и Рэймидж и Нельсон прыгнули на грот-руслень вместе. Нельсон поскользнулся, Рэймидж схватил его за руку и держал, пока тот не нашел опору для ног, и когда они начали подниматься, испанский офицер появился выше их на шканцах, наклонился вниз и сказал, что корабль сдается. Нельсон издал вопль восхищения, а Рэймидж испытал облегчение. Потом была внезапная вспышка в орудийном порту ниже, и Рэймидж почувствовал, как кружится медленно вниз, вниз, вниз, в черный провал тишины.
Глава двадцать вторая
Барабан бил в такт с его сердцем, барабан, который никогда не прекратит бить, вечно посылая экипаж корабля судна к оружию и на смерть. Сердце дуба — наши мужчины… Та-та-та, та, та-та… Рэймидж попытался закричать на барабанщика, чтобы остановился,
— Мистер Рэймидж!
— Что это, Саутвик?
— Как вы себя чувствуете, сэр?
— Что происходит?
— В вас выстрелили через пушечный порт после того, как «Сан Жозеф» сдался.
Пульс, пульс, бах, бах; повязка через бровь была тугая, и лицо Саутвика начало вращаться снова. Рэймидж сжал руками голову и почувствовал ткань: полосы ткани вокруг головы, как тюрбан индийца.
Саутвик, казалось, шептал где-то вдалеке. Рэймидж открыл глаза снова, чтобы увидеть лицо Саутвика вблизи: бусинки пота выступили на его щетине. Небритый Саутвик? Это все было очень странно: он не был в своей каюте на «Кэтлин». Рэймидж начал садиться, но лицо Саутвика завертелось снова.
— Легче, сэр, легче! Вы на борту «Непобедимого». Коммодор поднял свой широкий вымпел на нем.
— Но почему я не…
— Вы помните, сэр, — сказал Саутвик успокаивающе. — Вы помните, как мы брали на абордаж «Сан Николас», а затем «Капитан»…
— Да, я помню.
Это возвратилось медленно, сначала не в виде фактов, а картинами: «Кэтлин» возле огромного утеса — который был «Сан Николасом»; столкновение, и куттер, опрокинувшийся поперек носа испанца; потом безумный бег вдоль палуб «Сан Николаса»; потом коммодор и подъем по грот-русленю «Сан Жозефа», и испанский офицер, кричавший, что они сдаются. Внезапно картина остановилась.
— Что произошло после этого?
— После чего, сэр? — Саутвик был озадачен.
— После того, как этот чертов испанец сказал, что они сдаются?
— В вас выстрелили через пушечный порт. Они не знали внизу, что их корабль спустил флаг. Если вы простите меня на минуточку, сэр…
Он что-то крикнул часовому у двери. Рэймидж вздрогнул, боль заглушила слова Саутвика.
— Вы упали, сэр, — продолжал Саутвик.
— Я не удивляюсь.
— Нет, я имею в виду, что вы упали в море между этими двумя кораблями.
— Почему же я не утонул или не был раздавлен?
— Опять эти двое: Джексон и Стаффорд. Они прыгнули за вами.
— Они безумны. Неудивительно, что я чувствую себя больным. Я, должно быть, заглотил половину Кадисского залива.
— Это точно, сэр. Я бросил им конец, но потребовалось время, чтобы сделать петлю у вас под мышками. Когда они подняли вас на палубу, мы думали сначала, что вы покинули нас. Я никогда не видел человека, который выглядел бы настолько мертвым.
— Вы должны послать за теми двумя.
— Ну, если вы подождете немного, сэр…
Рэймидж чувствовал себя слишком слабым, чтобы спорить.
Раздался стук в дверь, но человек не ждал ответа. Рэймидж попытался повернуться, чтобы посмотреть, кто это, но его голова снова пошла кругом.
— Ну, мистер Рэймидж, — сказал знакомый, высокий, носовой голос, и коммодор, стоял в ногах гамака. — Ну, мистер Рэймидж, у вас крепкий череп — к счастью!
— В настоящее время, он кажется мне чересчур тонким в некоторых местах, сэр.