Рейс на эшафот
Шрифт:
— Больную? — удивился Квант.
— Вот именно. У того песика был поврежден позвоночник, и задние лапы почти не двигались.
— Наконец я начинаю понимать, куда ты клонишь, — сказал Мартин Бек.
— Ну да! Я попросил сегодня того старика снова пробежать там. Вместе со псом. Он проделал это трижды, потом пес совсем выбился из сил.
— Это издевательство над животным, — возмущенно сказал Квант.
Мартин Бек с любопытством и изумлением посмотрел на него.
— В любом случае старик с собакой никак не мог пробежать это расстояние быстрее, чем за три
— Откуда вам это известно? — одновременно спросили Квант и Кристианссон.
— А вам зачем знать? — отрезал Гюнвальд Ларссон.
— Часы Стенстрёма, — объяснил Мартин Бек. — Одна из пуль пробила ему грудную клетку и застряла в запястье. Она разбила корпус часов «Омега», которые были у него на руке. Экспертиза установила, что часы остановились именно в тот момент. В три минуты и тридцать семь секунд двенадцатого.
Гюнвальд Ларссон неодобрительно посмотрел на Мартина Бека.
— Мы знаем, что Стенстрём был очень аккуратным человеком, — с грустью сказал Мартин Бек. — Что же касается времени, то, как говорят часовщики, он был настоящим маньяком. Это значит, что его часы показывали время с невероятной точностью. Ну, давай дальше, Гюнвальд.
— Этот человек шел по Норбакагатан в направлении Карлбергсвеген. Автобус проехал мимо него в начале улицы. Для того, чтобы дотащиться до конца Норбакагатан, ему понадобилось около пяти минут. Автобусу для преодоления этого отрезка потребовалось приблизительно сорок пять секунд. Пешеход по дороге никого не встретил. Дойдя до угла, он увидел автобус на противоположной стороне улицы.
— Ну и что из этого? — поинтересовался Квант.
— Молчать, — ответил Гюнвальд Ларссон.
Квант сделал резкое движение и уже открыл было рот, но посмотрел на Мартина Бека и воздержался от комментария.
— Он не обратил внимания на то, что окна разбиты. Кстати говоря, эти два гения тоже этого не заметили, когда туда наконец доползли. Однако он сразу увидел, что передняя дверь открыта. Он подумал, что произошла авария, и решил позвать на помощь. При этом он совершенно справедливо рассчитал, что быстрее дойдет до конечной остановки, чем вскарабкается под гору на Норбакагатан, и поэтому пошел по Норра-Сташенсгатан в юго-западном направлении.
— Почему он пошел именно туда? — спросил Мартин Бек.
— Он полагал, что на конечной остановке будет еще один автобус. Однако его там не было. Вместо автобуса он, к сожалению, наткнулся на полицейский автомобиль.
Гюнвальд Ларссон окинул Кванта и Кристианссона уничтожающим взглядом своих ярко-голубых глаз.
— Это был патрульный автомобиль из Сольны, выехавший за пределы своего участка, до которого оттуда можно было добросить камнем. Сколько времени вы стояли на границе города?
— Три минуты, — сказал Квант.
— Скорее четыре или даже пять, — опроверг его Кристианссон.
Квант смерил его неблагодарным взглядом.
— Вы видели каких-нибудь прохожих?
— Нет, —
— Это доказывает, что преступник не мог удалиться ни по Норра-Сташенсгатан, то есть на юго-запад, ни по Норбакагатан, на юг. Если предположить, что он не скрылся на территории товарной станции, остается только одна возможность — по Норра-Сташенсгатан в противоположном направлении.
— А откуда… откуда вы знаете, что он не сбежал через двор товарной станции? — спросил Кристианссон.
— Потому что это единственное место, где вы не натоптали и где можно было что-то разглядеть. Вы забыли перелезть через забор и там тоже все затоптать.
— Ладно, Гюнвальд, — сказал Мартин Бек, — готов признать, что ты прав. Правда, тебе понадобилось ужасно много времени, чтобы все это изложить.
Услышав эту реплику, Квант и Кристианссон немного осмелели и с облегчением обменялись понимающими взглядами. Однако Гюнвальд Ларссон тут же бросил:
— Если бы в ваших тупых башках была хоть капля здравого смысла, вы сели бы в автомобиль, догнали убийцу и задержали его.
— Или он нас тоже уложил бы, — пессимистично заметил Кристианссон.
— Когда я возьму преступника, то вызову вас сюда, — со злостью сказал Гюнвальд Ларссон.
Квант взглянул на настенные часы и спросил:
— Мы уже можем идти? Моя жена…
— Можете, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Убирайтесь к чертям.
Избегая осуждающего взгляда Мартина Бека, он спросил:
— Ну почему они не думают?
— Большинству людей требуется гораздо больше времени, чтобы все обдумать и сделать стройные логические выводы, — спокойно, дружелюбно произнес Мартин Бек. — К детективам, естественно, это не относится.
XI
— Сейчас надо все обдумать, — сказал Гюнвальд Ларссон, энергично захлопнув за собой дверь. — Совещание у Хаммара ровно в три. Через десять минут.
Мартин Бек, который сидел, прижимая к уху телефонную трубку, раздраженно взглянул на него, а Колльберг угрюмо пробормотал:
— Ничего себе! Сам думай на голодный желудок и увидишь, как это приятно.
Невозможность вовремя поесть была одной из немногих вещей, которые могли испортить настроение Колльбергу. А поскольку он уже целых три раза вовремя не поел, то был основательно зол. Кроме того, глядя на довольное лицо Гюнвальда Ларссона, он подозревал, что тот успел что-то перехватить, когда выскакивал из кабинета, и эта мысль окончательно добивала его.
— Где ты был? — подозрительно поинтересовался он.
Гюнвальд Ларссон не ответил. Колльберг смотрел, как тот усаживается за письменный стол. Мартин Бек положил трубку.
— Ты чего это буянишь? — спросил он. Потом встал, собрал свои записи и подошел к Колльбергу.
— Звонили из лаборатории. Они насчитали шестьдесят восемь отстрелянных гильз.
— Какого калибра? — спросил Колльберг.
— Того, который мы и предполагали. Девять миллиметров. Ничто не противоречит тому, что шестьдесят семь выстрелов было сделано из одного оружия.