Рейсер. На пути к вершине
Шрифт:
И как назло, вездесущий гоночный инженер решил мне напомнить об этом:
— Сохраняй оптимальную температуру. Темп хороший, но…
— Я знаю! — огрызнулся я. — Я так и делаю! Не мешайте!
На какое-то время он затих. Что ж, надеюсь, нужды в его советах не будет до конца гонки.
С пит-лейна мне показали табличку, что у меня быстрейший круг. Хорошо. Значит, в среднем я иду в темпе лидеров и постепенно приближаюсь к отстающим. Несколько витков — и новый этап борьбы. Уже не за горами.
Чжоу впереди в полутора секундах… в одной… Приближаться ещё стало
И вот, наконец, я рядом — на дистанции атаки. Чжоу крылся в поворотах, но я был уверен, что вечно это продолжаться не может. Рано или поздно он допустит ошибку, и тогда я…
Начало одиннадцатого круга. Я накатывал с внутренней стороны, воспользовавшись слипстримом. Соперник на «Преме» гнал как мог по внешке, дабы занести в поворот больше скорости. Я уже прикинул траекторию, по которой вытесню его на поребрик и…
— Как обстоят дела с балансом?
Чего, блин?!
От неожиданности я дёрнул рулём, ломая себе комбинацию. Болид вильнул задом и сбросил скорость, понадобилось ещё довернуть, чтоб аккуратно вписаться. Китаец за это время успел отъехать от меня обратно на полсекунды.
— FUCK OFF! — заорал я и втопил педаль в пол.
На глаза от обидной ошибки навернулись слёзы. Я сморгнул их, восстанавливая ясность ума и настрой на битву.
Больше всего я сейчас жалел о том, что не могу выключить радио.
Ну всё. Моё терпение лопнуло.
Я больше не могу работать с этим человеком.
Но все разборки потом. Сейчас надо как-то отыгрывать место.
На следующем круге мне таки улыбнулась удача. Задумка с траекторией удалась; более того, китаец слегка даже зацепил гравий. Ну а я поехал дальше, будучи уже восьмым.
Всё ещё слишком далеко от Форман.
Радио молчало. Возможно, Пауль обиделся и хотел уже сам поговорить с директором о моём поведении. Ну и пусть. Сам виноват. Вдобавок на моей стороне спонсоры, а у него лишь уверенность в своей надуманной правоте и никакого чувства времени.
Подобным образом, как с Чжоу, я обогнал в дальнейшем и Ньюи. Затем, снова включив квалификационный темп, стал приближаться к Айлотту. «Према» была чуть быстрее, чем «ВАР», потому пришлось попотеть, оставаясь у неё на хвосте.
Новая табличка с пит-лейна:
FL ‘35”7
Но всё равно понадобилось целых три круга, прежде чем мне удалось опередить Каллума. Шины от такой напряжённой борьбы, несмотря на все мои старания их сберечь, начали наконец сдавать. Обороняться я мог без проблем, пользуясь тем, что у соперника дела обстояли немногим лучше. А вот догонять…
Вот теперь я мог сказать, что сделал всё от меня зависящее.
Когда я проехал под клетчатым флагом, фиксируя за собой шестое место, радио не издало ни звука. Инженер не поздравил меня за прорыв в очки буквально с конца решётки. Несмотря
Но мне от него ничего не было нужно.
Из инструмента, нанятого для помощи и наставничества, Пауль превратился в проблему, которую больше не выходило игнорировать.
С этим следовало разобраться здесь и сейчас. Радикально.
И я был готов на всё, чтобы гоняться в нормальных условиях.
* * *
— Это неприемлемо! — сказал я. — Так же просто невозможно работать!
Мы втроём сидели в гостиничном номере у Тимо Румпфкайля, руководителя команды: он сам, я и Пауль. Директор вызвал нас обоих к себе сразу же после завершения той гонки, очевидно догадавшись, что кое-что во вверенном ему коллективе зашло слишком далеко. Но тогда он сказал нам доработать по-нормальному гоночный день (всё-таки нас ждала ещё вторая квалификация), а уже затем, когда мы все приедем в отель, зайти к нему на разговор.
— Я не считаю, что говорил или делал что-то неправильно, — сдержанно ответил Пауль, после того как я перечислил все моменты с начала сезона, когда меня раздражали выходки инженера. Умолчав, конечно, об эпизоде, когда он увидел меня с Лизой. — Моей задачей было помогать, а при необходимости — заставлять, мотивировать Мика развиваться как гонщика. Странно… Удивлён, что мои советы или, наоборот, их отсутствие вызвали такую реакцию.
— Вы уверены, что подбирали для них подходящее время и место? — спросил у него Румпфкайль, а когда Пауль промолчал, директор обратился ко мне: — Я так понимаю, суть твоей претензии только в форме предоставления указаний? Но ты мог бы и не реагировать на это так бурно, а… я не знаю… как-нибудь, что ли, приспосабливаться…
— Я пытался, — произнёс я. — Но довольно трудно, знаете, сдерживаться, когда идёшь на обгон на скорости под двести километров в час, а у тебя в это время спрашивают о балансе. Баланс, кстати, был неплохой, иначе бы я не шёл на обгон. Но всё равно — да, это было несвоевременно. А в других случаях… чересчур безальтернативно.
— Ты не прав, — сказал Пауль. — Я прежде всего нацеливаю тебя на результат…
— Вот видите!
— Так, хватит, — прервал нас директор команды. — Я уже понял, что вы не сработались. Вопрос в том, как нам теперь быть дальше.
Мы промолчали. Только напряжённо переглянулись.
Румпфкайль встал из-за стола и начал прохаживаться по комнате.
— С одной стороны — вы, герр Райзер, высокооплачиваемый специалист… Ваши знания ценны для нас, и мы не можем себе позволить вас потерять. Но нам нужен и ты, Мик. В тебе есть потенциал, и после не самого удачного прошлого года ты наряду с Йоэлом можешь принести команде достойные результаты. — Он остановился и поглядел на нас с Паулем. — Вот что. Я не буду просить вас лицемерно пожать руки или о чём-то вроде того. Будьте профессионалами — будьте выше этих мелочных разногласий. Можете хоть друг с другом не разговаривать, мне всё равно — однако обеспечьте мне результат. Это сейчас важнее всего. Идите.