Рейтинг
Шрифт:
В окошке приема-получения корреспонденции его встретила хмурая женская физиономия, которая попросила указать личные данные — имя, фамилию, дату рождения, и через четверть часа, шурша и закрываясь бумажными документами, объявила вердикт:
— У вас голосовое сообщение.
Саша надел предложенные ему наушники, и, поморщившись от оглушительного треска, вслед за ним услышал голос Аси.
— Здравствуйте, Александр. Это — голосовое сообщение. Далее вам следует обратиться в Пристанище, найти там Григория Лазарева, познакомить его с Валентиной Гольдштейн, сказать,
В наушниках снова затрещало, что заставило их быстро снять.
Этого сообщения Саша ждал с опаской. За все то время, пока он невольно оттягивал переход на второй этаж, чувство напряжения только возрастало, подпитывалось беспокойством за всех тех, кого он вынужден был взять с собой, и теперь разбухло до предела. В душе он был рад, что Ася не поручила ему спасти мир, или совершить какой-нибудь противоречащей собственным желаниям поступок. Но в итоге ком из неопределенности своего положения, перспектив и опасений еще больше увеличился.
В голову назойливо лезла мысль о том, что все эти два года кроме него и команды Ломова к Асе имели доступ и другие люди. Вероятно, до сих пор все, что они делали, тех, кто стоял над системой, устраивало. Но в какой-то момент их действия оказались неугодными настоящим модераторам, и они решили лишить Сашу Линника доступа к Асе. А вместе с этим и уменьшить роль Гольдштейна и Ломова в управлении Рейтполисом. Чтобы знали свое место. Можно было только сожалеть о том, что ему место отвели на втором нижнем этаже Рейтполиса, — еще ниже, чем то, где он родился и вырос.
«Получить ответы на интересующие вас вопросы? Этот Григорий должен быть как минимум модератором», — думал Саша, выходя из почтового отделения.
Такой безобидный на первый взгляд пункт профилактических работ — найти, познакомить, спросить, — никак не стыковался с происшедшими до этого катастрофическими событиями.
Выйдя из почтового отделения, направился к знакомой с прошлого пребывания здесь приемке с окончательно окрепшей уверенностью обменять купленный им наркотик на оружие. Он никому не рассказал о двух дозах порошка и не собирался рассказывать о планируемой покупке. Стараниями Ломова, хотя Гольдштейн и был против, находясь в шкуре модератора, Гуляке пришлось выучить особенности использования нескольких видов оружия и продырявить не одну мишень в тире. «Пригодится», — уверял Ломов.
Приемщика звали Андрюхой. Его бритую голову с асимметричными буграми и одутловатое лоснящееся лицо заметил издалека и был рад, что тот его узнал.
— Санёк? — на опухшем лице расплылась улыбка, обнажая гнилые зубы.
Саша подошел ближе, всматриваясь ему в глаза и изображая улыбку в ответ. «Плохо, если глаза подернуты снулой пленкой, — рассуждал про себя. — Тогда разговора не выйдет». Но нет, глаза были живые, даже с лукавинкой, что могло означать, что Андрюха недавно «вмазался». Еще два года назад он уже сидел на дешевых наркотиках, и тому, что он был до сих пор жив, можно было бы удивиться. Андрюхины «апартаменты», как сам приемщик называл свою конуру,
Саша поприветствовал его не вынимая рук из карманов куртки и предложил зайти внутрь «апартаментов». Внутри показал Андрюхе два пакетика с порошком.
— Взамен на это хочу короткий ствол. — Сообщил информацию, от которой Андрюху сначала передернуло, но потом воздвигло на несколько вопросов:
— Ты чё? Матерым стал?
— Кем стал — тем стал. Мне нужен чистый ствол, исправный. Цена, по-моему, приемлемая.
Цена действительно была заманчивая, и Андрюха, не долго думая, направился к захудалой тумбочке, из глубины которой выудил жестяную коробку.
— Только для тебя. Свой отдаю.
Саша рассмеялся.
— А то я не знаю, что у тебя таких своих дюжина, или больше?
— Не веришь. — Андрюха деланно надул губы, но спорить не стал. Получив порошок, он вообще быстро потерял интерес к своему старому знакомому. Саше это было на руку. Проверив оружие, сторговал у Андрюхи за деньги дюжину патронов к нему, и поспешил обратно в заброшенный дом.
О Пристанище он знал мало. Слухи о нем были самые разные. Одни рассказывали, что это лечебница для доходяг, другие — что место, откуда никто не возвращался живым. Будто там из людей производят полуфабрикаты, и скармливают в пунктах раздачи пищи другим еще живым доходягам.
У Саши не было фактов, которые могли бы опровергнуть или подтвердить ту или иную версию. Но то, что умирающих и умерших пропащих регулярно собирали на улицах и грузили в черные однотипные грузовики с логотипом Пристанища, он видел и сам.
«Нечему радоваться, — подначивала внутренняя осторожность. — Арестовывать весь первый отдел для того, чтобы продолжить сотрудничество с неким Гришей? Даже если он модератор. Может, она хочет закрыть меня здесь, как и этого Гришу? Или еще: обменять меня на него. Ведь продолжить сотрудничество она собирается с ним».
Своими сомнениями он поделился только с Тиной на следующий день, проведя практически всю ночь в раздумьях. Еще и отец прибавил вопросов для размышления.
— Нельзя всю жизнь убегать от проблем и прятаться. — Заявил он как только Саша переступил порог комнаты в заброшенном доме, вернувшись из Приемки.
— Я не убегаю от проблем. Это задание, я уже говорил.
— Даже если противник сильнее, есть смысл остановиться и встретить врага лицом к лицу, — продолжал отец.
— Я не боюсь встретить врага лицом к лицу. Если он покажет это лицо. Или ты о шпане, забравшей камеру?
— И о них тоже.
— Я тебя умоляю, не начинай снова.
Разговоры с отцом Саше всегда давались с трудом. Особенно сейчас. Чтобы совсем не перейти на эмоции, перевел разговор в друге русло:
— Я узнал следующий пункт плана. Обещано, что там мы сможем получить ответы на все интересующие вопросы. Кто враг, кто друг, какого лешего мы сюда полезли, бегу я или иду навстречу, и самое главное — кому. Кто такой Григорий Лазарев, никто, случайно, не знает?