Рейтинг
Шрифт:
— Андрюха я… Пусти…
Андрюха знал немного, но и того, что он сказал, было предостаточно, чтобы почувствовать серьезность происходящего.
— Я ведь к Саньке вашему хорошо относился, да и сейчас отношусь. Помогал он мне, и я тоже. Что я, совсем не человек, что ли? Не надо было ему мне порошок приносить. Я рассказал боссу, а он как вскочит! Притворяется, гад, говорит. Следи, говорит, за ним, а то тоннельным червям скормлю. А я же не скажу «нет». Я вот про вас ничего не сказал, так вы мне спальник за это отдайте.
— Где он сейчас? — прервал его
— Не знаю, — искренне сознался Андрюха.
Майя достала навигатор:
— Где это? — показала на маячок.
Андрюха потер подбородок, размышляя о том, что он еще может выторговать в обмен на помощь, но Владимир пригрозил в очередной раз удавить его и даже сделал несколько решительных шагов к этому, отчего Андрюхин коммерческий интерес утих, и снова проснулась совесть.
— Нельзя вам туда влом. Погубите себя и ему не поможете, — предупредил он. Посмотрел на экран навигатора.
В электронных картах Андрюха не разбирался, но окрестности знал хорошо, что дало возможность выудить из него приблизительное местонахождение Саши.
Собираясь оставить отца и дочь переваривать информацию без него, Андрюха забрал желанный спальник, пообещал «никому ничего», во что мало верилось, и направился было к выходу из комнаты, но Майя остановила его еще одним вопросом:
— А кто такой Григорий Лазарев, вы не знаете? Говорят, его можно найти в Пристанище.
Остановившись в дверном проеме, Андрюха перевел настороженный взгляд с пустого лестничного пролета на Майю и обратно.
— Если деньжат подкинете, то скажу. Отчего не сказать?
Монотонный звук возник неоткуда и нарастал все больше и больше. Он был то сильнее, будто ввинчиваясь в уши, то ослабевал, превращаясь в шум выдыхаемого воздуха. Когда гул затихал, сквозь него слышались чьи-то голоса. Некоторые — узнаваемы.
«Что они хотели?» — пульсировал голос Ломова.
«Он снова не сказал, — гудел собственный ответ. — Только слова, ничего конкретного».
«Мало тебя били. Я бы добавил». — Голос Ломова все больше фонит.
«Меня не били, как будто… Только суставы болят, тошнота, сухость, горло огнем печет, и дрожь по телу».
«Это ломка», — от слов Ломова раскалывается голова.
Ломка — Ломов, Ломов — ломка.
Это бред, просто страшный сон.
Это не может быть реальностью. Тина была жива, она не утонула.
Почему темно? Коридоры с красными огнями расходятся в четыре стороны. Или их пять? Нет, восемь. Или… Их больше десяти. Куда идти? Кажется справа мелькнула тень. Надо бежать, но бежать некуда. Все коридоры заканчиваются тупиком.
— Сколько уже? — пробивается незнакомый голос сквозь гул.
— Еще раза три, и будет как огурчик.
Гул превращается в боль. И тело как не свое. Это чей-то другой желудок печет огнем, будто в него налили расплавленную лаву. Лава вокруг. Надо прыгать с кочки на кочку, иначе не успеть. Лава
Нет!
Это бред, это сон. Это не может быть реальностью. Это виртуалка-ужастик.
— Ну что?
— Проверим.
Тело тяжелое. Руки и ноги не двигаются. И веки. Глаза открыть невозможно. Только яркий свет.
— Он слышит меня?
— Думаю да.
— Слушай дружок. Ты ускорил процесс. Сам виноват. Ты сейчас придешь в себя и будешь чувствовать себя хреново. На столе лежит инжектор. Одна доза, и боль уйдет. Сделаешь сам. После этого продолжим разговор.
Чувствительность возвращается постепенно.
Сначала пальцы, еле сгибаются, как онемевшие. Немалых усилий стоило поднести их к лицу. С трудом открыл глаза и обнаружил себя в помещении, похожем на больничную палату. Себя — на функциональной кровати. Рядом — медицинский стол.
Что я наделал?
Ощущение совершенной ошибки и катастрофы, к которой она привела, сжимало голову клещами.
Саша понял, что за инжектор лежит на столике.
Вслед за возобновленной чувствительностью, как и было обещано, гул и боль нахлынули снова. От пальцев и выше, к груди, шее. Тело скорчилось в спазмах, сжимаясь до состояния черной дыры. Мысли сконцентрировались до единственной: «добраться до инжектора». Он протянул руку к столу, но сразу не достал. Корявые пальцы не слушались и невольно оттолкнули столик. Ползти до отъехавшего столика пришлось целую вечность. Еле дотянулся рукой до его края, пытаясь на ощупь найти спасительное приспособление. Нашел. Уронил. Снова полз по полу, борясь с удушьем от сжимающих шею спазмов. Метр расстояния растянулся в десять. Еще чуть-чуть… Холод инжектора на шее и укол почувствовал на грани с беспамятством.
— Ну как, полегчало?
Саша очнулся на знакомом диванчике, только Тины не было рядом. Будто спал, и все приснилось. Боли нет, только слабость и сонливость. Два охранника по бокам. В кресле — физиономия с залысинами.
— Нам твоя подружка все рассказала, так что можешь особо не упорствовать. — Толстяк улыбнулся, довольный собой и выражением лица собеседника. — К ее несчастью, у модов не развивается зависимость к аналгетикам, и мы ее скормили тоннельным червям.
— Это неправда. — Самообладания еще хватало на то, чтобы не поверить сказанному. — Тоннельные черви не едят модов.
В голову лезли дикие мысли: «По сценарию Тина должна была утонуть, так что с червями перебор».
— Ты прав. — Неожиданно подтвердил обвинение во вранье собеседник. — Модка твоя жива. Как бы это ни банально звучало, и дальше будет жива, если ты выполнишь одну услугу.
Посмотрел врагу в лицо? Широкое, но какое-то серое, невзрачное. С маленьким глазами и крупным носом. Самоуверенный дурак, погубивший не только себя, но и самых близких людей. Что дальше? Руки связаны, а бежать нет сил.