Рейвенор. Омнибус
Шрифт:
— Толстая броня, — произнесла Башесвили. — Боюсь даже представить, что могло проделать дыры в столь прочной стали. Но главная проблема в том, что из-за нее мне не удается получить сколько-нибудь полезную информацию.
— И что вы предлагаете? — спросил Нейл.
— Я могла бы попытаться подключить внешнюю систему жизнеобеспечения, чтобы стабилизировать его состояние, но… — Она склонилась над корпусом кресла и принялась разглядывать встроенные в него входы и сочленения.
— Но?
— Но похоже, что соединительные
— Нет, — решительно отказался Нейл, — он не позволит этого.
Вооруженные охранники, стоявшие рядом с ним, напряглись, готовясь скрутить его.
— Значит, он позволит себе умереть? — спросила Ба-шесвили у Нейла.
— Что?
— Я в принципе не смогу ему помочь, если не заберусь внутрь. Может быть, он все-таки согласится, учитывая то, что на карту поставлена его жизнь?
— Он имперский инквизитор, — пожал плечами Нейл. — Его зовут Гидеон Рейвенор. Насколько мне известно, он не покидал своего кресла с тех самых пор, как его поместили туда.
— Давно?
— Уже несколько десятилетий. Его жизнь подчинена определенным правилам.
— Я медик, — ответила Башесвили. — У нас свои правила.
Она снова пробежала руками по поверхности кресла Рейвенора.
Распахнулся люк, и в помещение вошли Ланг и еще двое солдат.
— Полковник! — произнесла Башесвили, вытягиваясь и отдавая честь.
— Доктор, — кивнула Ланг, прежде чем перевести взгляд на Нейла. — Мы связались с местными ордосами. Они сейчас проверяют свои архивы. И до сих пор им не удалось найти каких бы то ни было сведений о вас. Хорошая попытка. Ваш значок почти одурачил меня.
— Полковник… — начал Нейл.
— Они все еще продолжают проверки, — произнесла Ланг, — кроме того, при помощи астротелепатов запрос передан ближайшим конклавам сектора. Со мной обещали связаться в самое кратчайшее время, но анализ может занять несколько дней, а то и недель. На этот срок, сэр, я должна приготовиться к наихудшему варианту и ограничить вашу свободу.
— Пожалуйста, — сказал Нейл.
— Сейчас военное время, — сказала Ланг, — поэтому действуют законы военного времени. Я не могу относиться к вопросам безопасности менее строго. Мятежники нападали на станцию прежде и могут сделать это снова в любой момент. — Она прожгла Нейла взглядом. — А могут быть уже здесь. Доставьте его в тюремный корпус! — приказала охранникам Ланг.
Нейла вывели из комнаты.
— Этот нуждается в уходе, полковник, — произнесла Башесвили. — Он в очень плохом состоянии.
— Сделайте все возможное для того, чтобы он смог присутствовать на допросе, — сказала Ланг.
Полковник вместе со своим сопровождением удалилась, захлопнув за собой люк. Оставшись в одиночестве,
— По возможности, — сказала она, — я стараюсь налаживать диалог со своими пациентами.
В ответ из машины донесся только тихий хрип.
— Скажите, — произнесла Башесвили, — где у вас болит? Или нигде? Ну, или хотя бы скажите «аааа».
Снова раздался хрип.
— Мне не стоило бы делать этого, — сказала Башесвили, — но я баба своенравная, у меня менопауза, и долгое, утомительное пребывание на Раеце скоро плохо закончится для меня.
Она откинула волосы и медленно отвинтила блокирующий имплантат, который положила на отполированную столешницу.
— Так лучше? Привет?
— Лучше. Вы можете меня слышать?
— Изумительно! Могу. Вы сильны. В моей голове словно зазвучала песня. У вас хороший голос. Мягкий. Должно быть, раньше вы были дьявольски красивы, верно?
— Не знаю.
— Да, наверняка так и было. Я уверена. Так как вас зовут?
— Гидеон.
— Привет, а я — Людмила. Только предупреждаю, не надо копошиться в моей голове, ясно? На мне лежит большая ответственность.
— Не буду. Обещаю. Поверьте мне, Людмила. Сейчас я мечтаю только о том, чтобы прекратилась боль.
— Да, если честно, вы в заднице. Это можно сказать хотя бы по исходящему от вас запашку. Вы гниете в своей коробке. Мне придется извлечь вас. Но ваш друг, похоже, полагает это недопустимым. А что скажете вы?
— Что скажу… Мне не протянуть долго, Людмила.
— Тогда приступим, — сказала она, выпрямляясь и поворачиваясь к стойке со стерильными инструментами. — Как поступим? Вы сами откроетесь или мне придется взламывать корпус при помощи резака?
— Подождите.
— Зачем? — спросила она, а потом неожиданно стала вытирать лицо, на котором, по ее ощущениям, словно налипла паутина. — Что вы делаете? Я чувствую это! Что вы делаете?
— Прошу меня простить. Я изучал ваше сознание.
— Ого! Любезно прошу больше так не делать. — Она помедлила, а затем спросила: — И что вы увидели?
— Я видел достаточно, чтобы довериться вам. Мне придется довериться. Сейчас я открою кожух. Только не слишком нервничайте, когда увидите то, что внутри.
— Проклятие, Гидеон! — фыркнула она. — Вряд ли вы обладаете чем-то, чего я еще не видела. Так как открыть кожух?
Рейвенор не ответил. С тихим шипением отстегнулись крепления, и верхняя крышка кресла медленно поднялась. Изнутри вырвалось облачко пара. В открывшейся нише горел тусклый синий свет.