Рейволюция. Роман в стиле техно
Шрифт:
(Все новые и новые лица. Никогда не кончаются.)
Лидер ДДТ Юрий Шевчук с кинопродюсером Сельяновым как-то пошли попить пива, а нарвались на ребят, которые пива уже попили. Сельянов отделался парой синяков. А Шевчуку сломали челюсть и свернули нос, да так, что врачи опасались, сможет ли он теперь петь?
Петь Шевчук смог, а пить на четыре месяца бросил. Потом все началось сначала.
Но самая веселая студия была у группы «2ва Самолета»
В 1991-м американский консул в Петербурге
С алкоголем в городе тогда было сложно. У барыг на Московском вокзале можно было купить портвейн, а у вьетнамцев возле Владимирского собора – технический спирт. Ходить музыканты ленились. В основном гоняли поклонниц.
С собой «2ва Самолета» привезли стол для бильярда. Стены оклеили жесткими порноплакатами – от пола до потолка. Девушки-поклонницы заходили, краснели и тут же уходили, а если оставались, то были рады, если музыканты поручали им сгонять за алкоголем и можно было не видеть эти ужасные постеры. Спали все в одной огромной кровати.
По утрам они долго вытаскивали аппарат, долго подключались, брали первые аккорды, закуривали папиросу, и на этом репетиция заканчивалась. Студия располагалась на первом этаже. С улицы постоянно кто-то заскакивал. В приоткрытую дверь норовили шмыгнуть бездомные псы. Какие уж тут репетиции?
А еще на Пушкинской был лучший в городе музыкальный магазин «Нирвана». Площадь магазина была всего четыре квадратных метра. Но внутрь набивалось до ста пятидесяти меломанов за раз, и каждый находил для себя что-нибудь интересное.
Как-то в «Нирвану» зашла девушка-японка. На неплохом русском она спросила, есть ли у них последний альбом Петра Мамонова?
Японка на Пушкинской – это было необычно. Девушку угостили пивом. Мимо шел художник Олег Котельников. После пива появились и другие напитки.
– Что вы делаете в Петербурге?
– Учусь.
– Ух ты! Что изучаете?
– Я филолог. Изучаю творчество Петра Мамонова.
– Творчество? Петра? Мамонова? Сейчас мы ему позвоним… Алё, Петя? Слушай, а ты чего, занялся творчеством, что ли?
Вечеринку продолжили у Олега в мастерской. Потом поехали к новой знакомой в общежитие. Ночью художники распотрошили ее аптечку с модными иностранными лекарствами. Найти удалось много вкусненького. Еще через год Котельников и его японская знакомая зарегистрировали свой брак официально.
Сквот на Пушкинской выглядел дико. На лестнице спали пьяные милиционеры в форме. Посреди ночи в дверь могли позвонить и сказать, что в соседней мастерской сидит Дэвид Боуи, а штопора ни у кого нет – не одолжишь?
Но обычная жизнь шла даже в этом
Тимур Новиков тоже женился. С будущей женой его познакомил Курёхин. Все вообще шло неплохо. Все рисовали картины, рожали детей, устраивали выставки, ездили смотреть чужие выставки и меняли старые квартиры на новые, более просторные. А Новиков умудрился изобрести еще одно новое художественное течение – неоакадемизм.
Вернее, неоакадемизм не был совсем уж новым течением. Рево, которую произвел Новиков, была странной.
Революция, это ведь когда вандалы крушат статуи и жгут золоченые полотна. Новиков восхищался статуями и рисовал золоченые полотна, но при этом был самым настоящим революционером.
Кибер-панк писатель Брюс Стерлинг тыкал пальцем в картины и говорил:
– Красиво! Что это?
Новиков объяснял:
– Это и есть неоакадемизм.
Стерлинг удивлялся:
– Но так в мире никто не делает! Это чересчур похоже на классическое искусство!
Новиков повторял:
– Я же говорю: неоакадемизм.
Кому в ХХ веке интересна классика? Все эти откормленные и накаченные греческие туловища из мрамора? Современное искусство – это закачать себе через клизму в задний проход ведро оранжевой гуаши, извергнуть ее на холст – вот и полотно!
Так делали все. Именно это во всем мире и называли «современное искусство». А Новиков у себя в Петербурге вдруг заявил, что искусство должно быть прекрасным. И все поразились. Он вдруг полюбил красоту. И это прозвучало как откровение.
Стерлинг потом писал, что в новиковской мастерской на Пушкинской происходят самые главные вещи в сегодняшнем искусстве. Самоуверенные дизайнеры из нью-йоркских журналов смиряли гордыню и приезжали изучать неоакадемизм, потому что знали: модный видеоряд сегодня должен выглядеть вот так. Новиков делал не скандальное искусство, а всего лишь красивое, но, может быть, это и есть самое главное в мире?
22. Модный клуб «Грибоедов» (1997)
Как-то в студию «2вух Самолетов» на Пушкинской, 10, заскочил знакомый барабанщик. Недавно он играл в клубе «Гора». Хозяева клуба отремонтировали у себя в помещении подвальчик и думают открыть там еще один зал. Не желают ли «Самолеты» выступить продюсерами нового заведения?
«Самолеты» желали. Дела в группе шли не очень. Их вокалист Вадим Покровский недавно открыл для себя новый мир и сразу после этого перестал появляться на репетициях. Его новый мир носил старое имя «героин». А выступать без вокалиста группе было сложно.