Резерв высоты
Шрифт:
Анатолий с удовлетворением отмечал, что ЛаГГ-3 по мере выработки горючего становится все легче и маневреннее. В один из труднейших моментов боя, когда по его ведомому били два "мессершмитта", Анатолий бросился им наперерез. Пара "мессеров" открыла огонь, и несколько пуль прошило самолет Фадеева. Анатолий резкими движениями рулей проверил управляемость и устойчивость. Самолет шел нормально, мотор работал хорошо. Но взглянув на бензиномер, Анатолий с ужасом отметил, что стрелка подходит к нулю. "У Вани, наверное, уже пустые баки, - подумал Фадеев. Осмотрев воздушное пространство, он недосчитался пары "мессеров". - Ну, что же, так даже легче:
В это время самолет Гончарова медленно пошел к земле. Да, горючее у него кончилось. "Мессеры" бросились к Гончарову. Анатолий - за ними, дал длинную очередь, "мессер" задымил и со снижением пошел на запад. Последняя пара "мессеров" с правым разворотом тоже стала выходить из боя.
Бой закончился. Фадеев глянул на Гончарова - тот планировал на посадку.
– Ваня, выпускай шасси! - подсказал ему Анатолий и, быстро развернувшись, приземлился почти одновременно с самолетом ведомого. Подрулил к стоянке, мотор чихнул и остановился. "Ну вот и все"! - сказал себе Анатолий, взглянув на бортовые часы: тяжелый бой длился около часа. Так долго Фадеев еще, никогда не дрался - со взлета и до самой посадки. Он прикрыл глаза от усталости, и в какие-то секунды перед его мысленным взором кадр за кадром предстал только что проведенный бой. Как ни строг был к себе Фадеев, изъянов он не нашел. Открыл глаза, вылез из кабины, подошел к командиру эскадрильи.
– Молодцы! А теперь надо торопиться, - сказал Богданов, опережая доклад Фадеева.
– Товарищ капитан, почему никто не отвечал мне?
– Ой, Фадеев, не говори, глупость невероятная! Сменили частоту, а о вас забыли. Ладно, с частотой потом разберемся. Сейчас главное вот в чем. Мы здесь остались с комиссаром. Моя машина исправна, а у него что-то не ладится с запуском мотора. Сейчас подкатим наши самолеты; сольем с них часть горючего и заправим ваши.
Только начали техники сливать из баков горючее, как в небе появился По-2. Потарахтел над аэродромом и приземлился. Летчик выскочил из кабины и доложил комиссару, передавая пакет:
– Товарищ батальонный комиссар, вам приказ на перелет полка. Скорее уходите! Километрах в десяти я напоролся на немцев, они идут в направлении вашего аэродрома.
Комиссар подозвал Богданова, о чем-то тихо и быстро поговорил с ним, затем приказал летчику По-2 сесть в заднюю кабину, сам сел в переднюю, и они полетели.
Техники и механики возились с неисправным самолетом Овечкина, и Богданов мучился: что делать? Ждать, пока отремонтируют мотор, или сжечь самолет и тройкой улететь немедленно?
Внезапно на бреющем полете над аэродромом пронеслась пара "мессершмиттов", потом загудели Ю-87.
"Дождался", - подумал Богданов и приказал:
– Овечкин, оставайся здесь. Если не исправите в ближайшее время мотор, поджигайте самолет и уходите! - Подошел к Овсянникову, крепко обнял его. Николай, ты бывалый окруженец. Выводи людей. - И повернувшись к летчикам, скомандовал: - Фадеев, Гончаров - за мной, в воздух!
Летчики быстро запустили моторы, отрулили влево. Как только начал движение Богданов, сержанты пошли на взлет со встречным курсом. Маневр оказался правильным. Через минуту Фадеев с Гончаровым вступили в бой с "мессершмиттами". Богданов с бреющего атаковал Ю-87. Одна, вторая очередь, "лаптежник" задымил и, накренясь на правое крыло, пошел, к земле. Фашистские бомбардировщики заметались. Фадеев, воспользовавшись замешательством, коршуном набросился на правое звено Ю-87. Нажал на гашетку - еще один Ю-87 окутался черным густым дымом и с малым креном начал разворот
Немцы, ошеломленные дерзкими атаками тройки советских истребителей, которая била девятку "юнкерсов" на глазах у четверки Ме-109, бросая бомбы куда попало, поворачивали восвояси.
Анатолий чувствовал их неопытность и даже растерянность! Как только Ю-87, сбросив бомбы, стали удирать на бреющем, тут же за ними последовали и "мессершмитты".
Богданов приказал летчикам следовать за ним и взял курс на восток.
Развернувшись, Анатолий взглянул на бензиномер - оставалось менее тридцати литров горючего. На сколько его хватит? На сорок-пятьдесят километров, но перелететь линию фронта явно не удастся. Ваня идет рядом, его положение не лучше, но признаков озабоченности не проявляет. Смелый парень!
Летели молча, каждый думал свою нелегкую думу.
В этот момент их обстреляли с земли. Свои или чужие - трудно было понять. Летчикам попадало не только от немцев, но порой и от своих, потому что не все пехотинцы и зенитчики различали силуэты своих и вражеских самолетов.
Фадеев даже не отвернулся от разрывов зенитных снарядов, экономил горючее. Вскоре доложил Богданову:
– Горючее подходит к нулю, Гончаров тоже вот-вот пойдет на посадку.
– Понял, - ответил комэск.
Через некоторое время самолет Гончарова замедлил полет и, снижаясь, пошел к земле. Настал момент принять решение Фадееву: садиться здесь или лететь дальше? Сколько он еще может пролететь - десять-пятнадцать километров? Гончаров здесь, он там.
– Иду на посадку вместе с Гончаровым, - доложил Анатолий комэску, быстро выпустил шасси, щитки...
Богданов, стремясь подбодрить летчиков, совершающих вынужденную посадку, сказал:
– Держитесь, ребята, попытаюсь достать горючее.
– Вас понял, - ответил, приземляясь, Фадеев, и тут же слева впереди взметнулось облако земли и дыма - разорвался снаряд, потом другой.
Анатолий быстро нажал тормозной рычаг. Самолет задрожал, замедляя скорость, но, как норовистый конь, продолжал еще рваться вперед, рыская влево и вправо. Разорвался еще снаряд, на самолет Фадеева посыпались комья земли, осколки застучали по фюзеляжу и плоскостям. Запах гари проник в кабину. Винт замедлил вращение, и мотор остановился. Израсходованы последние капли горючего. Анатолий быстро покинул кабину. Ему навстречу, пригибаясь и маневрируя между воронками, бежал Гончаров.
Грохот рвущихся снарядов, трескотня автоматов, назойливое посвистывание пуль помогли Фадееву быстро определить ситуацию - они сели на нейтральной полосе.
– Ложись! - крикнул Фадеев Гончарову и сам бросился на землю.
Осмотревшись, выбрал самое безопасное место - воронку от разорвавшегося снаряда. Ваня перевалился через край воронки и оказался рядом.
Винт замедлил вращение, и мотор остановился. Израсходованы последние капли горючего. Анатолий быстро покинул кабину самолета. Ему навстречу, пригибаясь и маневрируя между воронками, бежал Гончаров.
Грохот рвущихся снарядов, трескотня автоматов, назойливое посвистывание пуль помогли Фадееву быстро определить ситуацию - они сели на нейтральной полосе.
– Ложись! - крикнул Фадеев Гончарову и сам бросился на землю.
Осмотревшись, выбрал самое безопасное место - воронку от 'разорвавшегося снаряда. Ваня перевалился, через край воронки и оказался рядом.
– Вот это симфония! - крикнул Гончаров.
– Насчет симфоний я не соображаю, но то, что к нам не проявляют элементарного гостеприимства, это точно, - прокричал в ответ Анатолий, напряженно всматриваясь то в одну, то в другую сторону.