Резерв высоты
Шрифт:
– Чувствуешь, Анатолий, как развиваются события? Обстановка накалилась до предела, не случайно Сталин издал приказ и потребовал: "ни шагу назад". Дальше отступать некуда. Пора гнать фашистов обратно.
– Слышал я от пехотинцев, что приказ товарища Сталина подействовал на них здорово, - сказал Фадеев. - Видимо, и у нашего командира полка терпение лопнуло.
– Конечно. Сколько можно из-за нашей безалаберности терять людей и самолеты?
– Но ответственность он возложил на нас большую, - вздохнул Фадеев.
– У него другого
– Неужели до этого дело дойдет?
– Может дойти. - Богданов помолчал, потом спросил доверительно: - Ты обратил внимание - летят завтра с комиссаром вместе!
– Дар - ответил Фадеев. - Они, наверное, все продумали заранее?
– Конечно, - согласился опять Богданов. - Может, не одну бессонную ночь провели. Не шуточное дело.
– Я, честно говоря, товарищ капитан, и не думал, что все так обострится.
– Я тоже. Но в последние дни уже чувствовал: должен наконец произойти взрыв...
Вошли в сержантскую землянку. Овечкин и Гончаров были на месте. Комэск и командир звена вместе с летчиками расположились у стола. Более часа при свете коптилки шли баталии на бумаге. Наконец Богданов определил два наиболее вероятных варианта боя, которые все вместе отшлифовали до деталей, внося новинку в каждый тактический прием.
– Завтра наша задача - убедить командира с комиссаром следовать этим вариантам, - сказал Богданов. - Мне кажется, - добавил он, - что командиром группы прикрытия надо назначить тебя, Фадеев. Ты хорошо видишь даль, стреляешь не хуже меня, с Овечкиным вас водой не разлить, не только немецкими трассами, - улыбнулся он и закончил: - А сейчас - спать. На завтра, кроме хороших вариантов, нужны и светлая голова, и отдохнувшие мышцы, а это может обеспечить только хороший сон. Итак, до завтра!
– Спокойной ночи, товарищ капитан! - Фадеев вышел вслед за комэском, и голова у него чуть не закружилась от свежего воздуха.
Легкий ветерок дул с Волги, нес речную прохладу на раскалившуюся за день степь.
Поднялись наверх и Овечкин с Гончаровым.
– Как хорошо-то здесь! А мы сидим в землянке и керосином дышим!
– Все надо, Ваня!
– Товарищ командир давайте здесь спать?
– Нельзя, - ответил Фадеев, - лучше проветрить нашу обитель.
Овечкин и Гончаров взяли одеяло и стали махать им, увеличивая приток свежего воздуха. Закончив проветривание, снова обговорили некоторые детали предстоящего задания и, надышавшись свежим воздухом, юркнули в землянку...
5
С рассветом летчики принимали самолеты. К восьми часам перерулили их на свою стоянку и доложили командиру полка о готовности к боевому вылету, а также возможные варианты воздушного боя. Давыдов, быстро разобравшись в предложенных вариантах, согласился, предупредив Фадеева: без нужды с "мессерами" в затяжной бой не ввязываться. Лучше так - ударил внезапно и вверх.
– Понял, товарищ майор, - ответил Фадеев.
–
– Есть! - И летчики направились к своим самолетам.
Фадеев, весь в напряженно-приподнятом состоянии, снова внимательно осмотрел самолет, пристегнул парашют, сел в кабину, окинул взглядом приборы, включил радио и тут же услышал знакомую перекличку многих голосов, которая всегда сопутствует воздушному бою.
Одной минуты было достаточно, чтобы понять воздушную обстановку над Сталинградом: враг бомбил наши войска. Яки пытались атаковать немецкие бомбардировщики, им мешали "мессеры", падали бомбы, горели самолеты...
Накал боя нарастал, и Фадеев весь ушел в перипетии смертельной схватки, разыгравшейся над городом. Ему не терпелось самому оказаться там и бить врага так, чтобы пух и перья летели от стервятников!
Фадеев смотрел в небо, ждал сигнальной ракеты, но ее все не было. Хотелось подсказать Давыдову, что пора, но он постеснялся. Командир полка сам вылетает во главе группы, он знает, что делать. И вдруг в наушниках раздался твердый голос Давыдова: "Запуск! Взлет по плану!" Через три минуты шестерка была в воздухе.
Фадеев и Овечкин на максимальных оборотах пошли вверх. Высота постепенно росла - тысяча метров, две, три...
Набрав высоту три с половиной тысячи, Давыдов повел группу на запад. Впереди, как на ладони, простиралась Волга, за рекой просматривался растянувшийся далеко по берегу город с дымами множества очагов пожаров. Фадеев посмотрел на температуру мотора - велика, а расстояние до Сталинграда небольшое. Не успеют они с Овечкиным набрать желанные шесть тысяч метров? Чтобы не перегреть мотор, Фадеев решил прибрать обороты, медленно потянул рычаги на себя - темп набора высоты уменьшился. Гомон голосов в эфире постепенно стих. По отрывочным фразам Анатолий понял - бой был горячий, результативный с обеих сторон, очевидно, нырнул в реку не один самолет.
Осматривая горизонт, Фадеев видел лишь Овечкина и четверку своих, идущую впереди на высоте около четырех тысяч метров. Получалось, что его пара имела превышение всего метров шестьсот, этого было недостаточно. Заметив четверку, немцы сразу же обнаружат и его, а тогда прощай так тщательно разработанный замысел! Ни о какой внезапности не сможет быть и речи!
Фадеев взглянул на прибор, температура мотора подошла к норме. Он медленно двинул рычаги вперед почти до максимума. Самолет, как послушный конь, почувствовав уверенную руку седока, пошел вверх. Кругом тихо, в наушниках не было слышно обычного шума голосов. Под крылом самолета узкой лентой текла Волга, куре - западный, в воздухе только свои. Это радовало и настораживало. Если нет рядом врага, необходимо продолжать набор высоты. Вот уже пять с половиной тысяч, скоро заветные шесть.