Резервная столица. Книга 1. Малой кровью
Шрифт:
Пришлось рисковать. Вохровцы могли что-то услышать, либо почувствовать движение за спиной, обернуться, осветить коридор фонарем…
Риск был оправдан, шагал Мальцев практически бесшумно. Подкованные ботинки вертухаев производили в разы больше шума. А на нем была обувь особая, на заказ сделанная одним из последних кустарей-сапожников. Взглянуть со стороны – мужские кожаные туфли, модные и вполне подобающие владельцу недешевого шевиотового костюма. Однако снизу не кожаные подметки, обычные для такой обуви, а толстые каучуковые, гасящие любой звук.
И все же риск был. Иногда у людей срабатывает подсознательное чутье на опасность.
Эти не обернулись. Продолжая разговор, дошагали до щита, там один взгромоздился на табурет, второй подсвечивал снизу.
Возможность ознакомиться со списком дежурных у Мальцева была, и эту пару он выбрал неспроста. Привлекли их даты рождения – один самый младший в небольшом коллективе, второй самый старший. Понятное дело, готовящийся к пенсии вертухай натаскивает достойную смену.
Луч фонаря был направлен на щит, Мальцев не мог разглядеть в темноте, как распределились роли у дежурных, однако не сомневался: к щитку полез молодой, а Степаныч подсвечивает снизу.
Не ошибся. Сверху прозвучал знакомый фальцет, бормотавший:
– Ну точно, так и есть…
Одновременно с началом фразы тряпка, густо пропитанная хлороформом, впечаталась в лицо Степаныча. Тот дернулся, уронил фонарь, потянулся к кобуре – но Мальцев был готов к этой попытке и легко ее пресек.
– Степаныч?! – прозвучало сверху.
Фонарь не разбился при падении, но откатился в сторону и светил в дальний конец коридора. И Фальцет не мог разглядеть, что здесь происходит. И того, что их стало уже не двое, а трое, понять не смог.
– Сер… сердце… – произнес Мальцев из темноты хриплым шепотом.
– Сейчас, Степаныч, сей… – забормотал молодой, слезая с табурета, и не закончил, тряпка с хлороформом прервала его на полуслове.
Подвальный коридор перегораживала решетка, рядом был оборудован пост: стул, небольшой столик, телефон на стене. Сейчас стул пустовал, недавно проведенная сигнализация заменила живого охранника, и это стало ошибкой.
Замок на решетке Мальцев отомкнул ключом, позаимствованным в пультовой. Оба вохровца спали там сейчас здоровым и крепким сном, энергоснабжение сектора было восстановлено, а с сигнализацией произошло обратное, – и она, разумеется, промолчала. Мальцев взглянул на часы – в срок уложился идеально, даже остались в запасе четыре лишние минуты.
Два сейфа в хранилище стояли, оставшиеся еще с царских времен – громоздкие, основательные, с бронзовыми завитушками, и даже двуглавые орлы так до сих пор красуются на дверцах, не сбиты, не срезаны, не закрашены. Фирма «Сан-Гали», модель девятьсот третьего года. Надежная модель… была в те времена. Мальцев мог вскрыть каждый из сейфов, потратив минут десять, не дольше. Собственно, к дерзкой идее провернуть все днем, в обеденный перерыв, он пришел после того, как узнал, какие именно сейфы здесь установлены.
Он доставал стетоскоп из ящика с инструментами, когда послышались шаги, громко звучавшие в тишине коридора. Мальцев обернулся.
В хранилище вошел человек. Высокий, плотно сбитый, его гладко выбритый череп сверкал, отражая свет ламп. Форма и петлицы майора госбезопасности.
Мальцев, стоявший со стетоскопом в руке, указал взглядом на сейф: продолжать, дескать?
– Достаточно, – махнул рукой майор госбезопасности Павлюков. – Что ты эту «саню-галю» вскроешь, даже толком не вспотев, я и так знаю.
Шагая вслед за майором по лестнице, Мальцев вспомнил, что нынче в полночь наступит новый, 1941 год. Хоть сегодня рабочий день, и завтра тоже, а все-таки праздник. Надо бы отметить, да нечем. Не полагается заключенным шампанское, салаты с разносолами тоже. Ладно, переживёт. Зато уж через год… 1942 год будет встречен на высшем уровне. И на свободе.
До конца срока оставалось еще семь с лишним лет, но Мальцев хорошо понимал, что вычеркивать дни в календаре ему смысла нет. Закончится этот срок, намотают новый. Никто не выпустит на волю специалиста по проникновениям в банки и прочие хранилища ценностей – узнавшего все то, что успел узнать Мальцев, отбывая срок при минском ЦКБ, проектировавшем охранные системы.
Трудиться консультантом при «шарашке» – работа не пыльная, не лесосека и не золотой прииск. Но порой Мальцев думал, что лучше бы уж он вкалывал вальщиком или сучкорезом где-нибудь в Карелии или Коми. Потому что рано или поздно у ЦКБ пропадет нужда в услугах консультанта-уголовника. У него уже случались пару раз осечки, не удавалось найти бреши в продуманных системах охраны и разработать реальный план проникновения.
А если неудачи начнут случаться все чаще и чаще, что тогда? Мальцев подозревал, что его тогда не отставят с нынешней должности и не этапируют на лесосеку. Товарищи чекисты подберут расстрельную статью, причем, как любит выражаться Павлюков, «толком не вспотев».
Альтернатива оставалась одна – побег. Стерегли «шарашку» на совесть, но все же Мальцев был профессионалом в таких делах, а извне или изнутри проникать сквозь защитные периметры, не столь уж важно.
План побега, отшлифованный в мельчайших деталях, был наготове уже почти год. Однако Мальцев не спешил. Он понимал, насколько выросла его квалификация, и растет с каждым очередным тестированием каждой новой охранной системы. Наверняка он уже сейчас лучший специалист в стране… Проблема в том, что это могут сообразить и другие, – сообразить и принять меры. Даже выдумывать ничего не придется, когда его взяли в 1938 году с поличным рядом со вскрытым сейфом – в том сейфе, на беду, лежали не только деньги, но и какие-то секретные документы, ничуть Мальцева не интересовавшие. В общем, рисовали ему статью 58, контрреволюция в форме шпионажа, – но тут как раз случилась смена руководства НКВД, и новый курс предписывал не плодить шпионов, высасывая дела из пальца. В итоге Мальцев получил свой «червонец» по уголовной статье и оказался в ЦКБ. Но при нужде долго ли достать из архива папку и сдуть пыль с протокола, в котором фигурант признается в сотрудничестве с польской разведкой? И всё, можно смазывать лоб зеленкой, даром что Польша уже исчезла с карты…
И все же он постановил отложить побег до лета 41-го. В ЦКБ поступил новый заказ, причем секретный настолько, что специалисты, работавшие над отдельными узлами, не имели теперь права общаться друг с другом. И все же шило в мешке не утаишь – по «шарашке» циркулировал слух, что работа идет над глубоким подземным хранилищем для чего-то крайне ценного. Для Алмазного фонда, например.
Это было интересно… Это, черт возьми, было крайне интересно. Провести одну операцию, которая войдет во все учебники криминалистики, – последнюю, обеспечить себя на всю жизнь и навсегда покончить с опасной работой, в которой любая ошибка может стать фатальной.