Резервуар
Шрифт:
— Сейчас выясним, что ты там делала, дрянь такая…
— Пустите, пустите! — кричала Миголь, — Я не террористка!
— Документы есть?
— Есть!
Миголь подумала, что если она всё расскажет, то её отправят домой. К ненавистному муженьку. Поэтому пробормотала неуверенно:
— То есть, да…наверное…Дома…
— Где живёшь? — бубнил полицай, продолжая тащить за собой хрупкое создание, как куклу.
— Не помню! Я ничего не помню! Отпустите меня, пожалуйста…
Полицай приволок её с собой к подсобке. Здесь, за несколькими заграждениями, располагался пост. Ребята с минуты на минуту закончат обход и соберутся. Опять одни и те же разговоры
В предварительном отсеке включилась автоматическая дезинфекция, и Миголь снова пискнула, когда по голым тонким ногам ударили горячие струи пара. Ситцевая юбка в кремовую полоску взметнулась, на секунду показав плавочки, но полицай даже не повёл бровью. Он протащил свою находку дальше, и вот, наконец, они оказались в подсобке. Здесь уже смотрели маленький плоский телевизор несколько сослуживцев. Однако больше заняты были смакованием последних новостей.
— …И клюшками своими просто выпотрошили к чёртовой матери, правда, сожрать не успели — их другая команда спугнула, побольше… — рассказывал один из полицаев, подкрепляя рассказ жестами и богатой мимикой. Потом он и его собеседник обратили внимание на вошедших.
— Ой, это кто тут у нас? — улыбнулся рассказчик.
— Сейчас выясним, — буркнул тот, кто обнаружил Миголь, и она вздрогнула, попытавшись снова сыграть беспамятную дурочку.
— Да чего тут выяснять? — снова усмехнулся разговорчивый полицай, — Очередная несчастная любовь, да, детка? Но самоубийство — не самый лучший выход. Тем более, за счёт наших нервов. Ты думаешь, нас начальство по головке гладит, когда мы рапортуем о количестве найденных задохнувшихся?
Миголь не дослушала и снова расплакалась.
— Ну не реви, — оборвал её первый полицай, не слишком-то бережно дёрнув за плечо, — Ты главное вспомни свой адрес, отвезём тебя к мужу, и пусть он тебе мозги вправляет.
— Я не помню, — упрямо твердила Миголь, — Я ничего не помню.
— Ну ладно, ладно, ложись поспи. Утром разбудим, может чего и вспомнишь. Чаю хочешь?
Миголь растерянно кивнула, забираясь на низенький потёртый диванчик.
Ей протянули большую керамическую кружку с дымящимся горячим напитком. Слишком крепкий и горький. Она любит со сливками и с сахаром. Но пришлось пить. Миголь вела себя тише воды, ниже травы, и мужчины постепенно утратили к ней всяческий интерес. Но потом Миголь обратила на себя внимание.
— А у вас у всех есть жёны? Может быть, кому-то нужна?
Полицаи усмехнулись, поглядев на неё.
— Нет, правда, я же могла бы…
— Вот ещё! Нелегалку брать! — угрюмо буркнул тот самый полицай, что первым обнаружил её, — Ещё не известно, чья ты. Не оберёшься проблем потом с твоим муженьком!
О да, подумала Миголь, вы уж точно проблем не оберетесь! Но лучше уж к какому-нибудь из этих мужланов, чем домой к мужу-убийце.
— В общем так, — продолжил полицай, — Завтра же пробьём по базе. Выясним, кто ты да откуда. Ох, и влетит же тебе от мужа! Ха, суицидница…
Миголь поникла. Конечно же, выяснят. Конечно же, влетит. Самое ужасное то, что муж приставит к ней этих своих маленьких мерзких созданий, отбракованных в лаборатории — андрогинов. Генетические уродцы. То ли лилипуты —
Миголь поёжилась.
Через несколько часов откроются полицейские участки, и её данные немедленно обнаружат в базе любого компьютера. И отвезут мужу…
План возник в голове внезапно и сразу в полной мере. Надо попросту сбежать. Сейчас.
Ночь? Да, поговаривают разное про ночной город. Да больше врут! Сказки всё это — про хоккеистов и про крыс размером с собаку. Придумали, чтобы молодые жёны к любовникам и любовницам не бегали.
— Мне нужно в туалет, — соврала Миголь.
— Ох уж горе-то луковое на наши головы! — вздохнул один из полицаев, тот самый, который больше всех любил поболтать, — Ну ладно, потерпи немного — скоро газ перестанет подаваться, и тогда свожу, покажу, где туалет.
Миголь стала ждать. Время тянулось мучительно долго. Ночь становилась темнее и глуше. Миголь даже показалось, что она слышит попискивание мутировавших крыс и размеренное «вжжжжих-вжжжжих» коньков хоккеиста по асфальту. И отвратительное пошкрябывание ужасной наточенной клюшки…И по этой ночи надо будет идти. Куда идти? Сколько идти? И к кому?
Но вот полицай протянул руку:
— Ну что, суицидница беспамятная, пошли что ль?
Он повёл юную женщину за собой. Через некоторое время они подошли к ряду однотипных узких дверей из белого пластика с соответствующим значком. Миголь быстро юркнула внутрь и закрылась.
Деловито осмотрела потолок, стены, пол, ища люк, отдушины и вообще хоть что-нибудь, что могло бы привести к свободе. Как раз под потолком — большая труба, ведущая в вентиляционную шахту. Через неё можно выбраться наверх, из метро. Миголь несколько раз безуспешно подпрыгнула, потом догадалась влезть на унитаз и отодвинула люк в сторону. Уставилась в квадрат абсолютной черноты. Туда? Туда придётся лезть? Миголь поёжилась. Есть два варианта — вернуть люк на место, спрыгнуть с унитаза и вернуться к полицаю, а утром в любом случае оказаться в лапах муженька. Либо лезть в темноту. Миголь решительно вцепилась пальцами в край люка и подтянулась. Хорошая физическая подготовка сослужила отличную службу в этих акробатических упражнениях — не зря жена Советника проводила так много времени в спортзалах и бассейнах.
Миголь споро ползла на четвереньках по трубе, пока не почувствовала затылком сквознячок. Задрала голову. Высоко над ней — ночное чёрное небо в сеточку. Вертикальный подъём оказался достаточно узким, чтобы можно было упереться в одну стенку спиной, а в другую ногами, согнутыми в коленях, и руками, и так ползти вверх. Миголь продвигалась всё выше, чувствуя прилив сил и энтузиазма. Оказалось не так-то сложно сбежать. Почему-то совсем не возвращаются мысли о самоубийстве. Прошёл пик накала эмоций, и теперь глаза не застилает пелена горя. Отомстить мужу можно не только своей смертью, но и своей жизнью. Можно выйти замуж за его главного соперника по Совету, а можно, повзрослев и став мужчиной, пробиться в Совет и встать на сторону этого самого соперника. Миголь усмехнулась.