Режим бога (Последний шаг)
Шрифт:
— Ну что же вы, — укоризненно произнес он голосом того мужчины. — Нельзя так полагаться на внешность, — в его взгляде проскользнула скрытная улыбка. — Встреча у фонтана… Да вы романтик. Но я не девушка.
— Я вижу, — отозвался журналист, разглядывая его и понимая, что на самом деле визави старше своего образа лет на пять как минимум, если не ровесник самого Ноиро.
— Ту-Эл. Я играю с Нэфри в одной группе.
— Что с ней?
Ту-Эл взглянул на него очень пристально.
— Никто не знает. Впала в кому, а причины неизвестны.
— Она в больнице?
— Конечно. Где же еще? Аппаратное жизнеобеспечение.
— Вы там были?
— Конечно. Ведь, по легенде, я безнадежно влюбленный в нее мальчик-музыкант, — он сардонически улыбнулся, и мальчишка-студент исчез бесповоротно. — Прикольная роль, правда? Всё знать, всегда быть под рукой, вздыхать при луне…
— По легенде? — с подозрительностью спросил Ноиро, ощутив невнятный укол полуревности-полунедоверия.
— Вы о главном слушать собираетесь, брат Веги?
Ту-Эл нравился ему все меньше. Он был нагл, напорист и циничен. И, кажется, действительно влюблен в Нэфри, как бы ни пытался скрыть это под двойной маской игры «да-нет-да»…
— В какой она больнице?
Ту-Эл со свистом выдул воздух через сжатые зубы и зажмурился:
— Сделаем вот что. Вы полностью выслушаете информацию, которую я должен до вас донести. Потом я говорю вам адрес больницы. И мы расходимся по своим делам.
Сдавшись, Ноиро кивнул.
В течение пяти минут собеседник изложил ему суть дела. Темная история, в которую вляпалась Нэфри, была связана с Тайным Кийаром. Девушка зачем-то проникла на их территорию («Статья „Промышленный шпионаж“ — это самое малое, что могут ей вменить», — падая духом, мысленно проговорил Ноиро.) и стащила из-под носа у охраны некую раритетную шкатулку. Так вот о чем она пообещала рассказать ему по приезде в Кийар, когда они встретились на радуге! Стоп-стоп-стоп! Еще она сказала: «И это касается нашего Учителя». Не могла ли она раздобыть этот артефакт для Элинора?
— Это ключ, — Ту-Эл повертел в пальцах маленький незамысловатый ключик. — Он подходит к дверце сейфа в государственном банке Золотой Пустыни, зал хранилища номер пять, отсек 287. Возьмите. Это не всё. Вот здесь — восемнадцатизначный код. Заучите его и избавьтесь от листка.
— Меня пропустят?
— Да. У вас есть ключ, а остальное — ваши проблемы. Просто так открыть эти сейфы невозможно. Ключ без шифра и шифр без ключа ничего отпереть не смогут. Вставляете ключ и на рулетке набираете необходимую комбинацию. Охрана проверит вас только на наличие взрывоопасных устройств и оружия, остальное их не беспокоит: за тот короткий срок, что отводят на визит, взломать их сейфы невозможно в принципе.
Журналист изумился:
— И что, все это в нашей стране? Я не сплю?
Ту-Эл ухмыльнулся:
— А вы никогда не замечали, что самые осторожные и осмотрительные, покупаясь на ерунду, часто прокалываются на важном? Теперь записывайте и запоминайте: городская больница…
— Вы журналист? — с подозрением спросила дежурная сестра в больничном покое.
Было в ее тоне что-то такое, что тут же заставило Ноиро отречься от своей профессии, сделав при этом честные глаза и сыграв обиду:
— Я к ней сам из больницы сбежал! — он стукнул по полу своим костылем. — А вы — журнали-и-ист! Неужели я так похож на этих прощелыг?
— Я
— Понял, я понял! Могу я пройти?
Усталая женщина указала ему рукой в сторону нужной двери, а сама подобрала со стола отложенную на время беседы телефонную трубку:
— Все, я здесь, голубушка. Что ты говоришь? А может, вам уехать в Энку? Город не меньше, а граница далеко. Муж всегда говорил, что только безумцы назначают столицами пограничные города, ведь посмотри: ни в одной столице мира…
Продолжения монолога Ноиро уже не слышал. Он ковылял по коридору, а в голове варилась каша. «Плохи дела, если люди говорят о таких вещах по телефону, в открытую»… «Это касается нашего Учителя»… «Кажется, у тебя, парень, есть шанс избавиться от проклятья»… Кома… Что означает эта кома? Элинор искал ее повсюду, а ведь между тринадцатью и Учителем создается эмпатическая связь. Он должен был найти ее непременно! Но не нашел. И при этом она все еще жива. Так куда подевалось ее сознание? Это неподготовленный потеряется во время комы на перекрестке, а здесь совсем другой случай!
Перед палатой Ноиро остановился, перевел дух и поймал себя на мысли, что с таким же трепетом, горестью и тоской он входил в прощальный зал, боясь увидеть еще недавно бодрого и здорового отца в ящике для погребений. Как будто тот живой, просто зачем-то так нехорошо с ними шутит, а на самом деле все это неправда: либо отец сейчас откроет глаза и скажет, что врачи все перепутали и ошиблись, либо проснется сам Ноиро и переведет дух, отделываясь от кошмара. Но он вошел тогда, придерживая за плечи мать и сестру. И сразу стало ясно, что врачи не ошиблись, что этот шов, грубой нитью стянувший голову того, что еще на днях было живым Эрхо Сотисом, — это приговор, который не подлежит никакому обжалованию, и самый изысканно-страшный сон меркнет перед ужасом реальности.
Зачем это вспомнилось теперь? Нэфри жива, она будет жить, не сметь думать о прощальном зале! Чудеса бывают! Бывают, просто мы не знаем их подоплеки, и Нэфри проснется, проснется…
Собравшись духом, Ноиро сделал шаг вперед.
Возле кровати девушки, присоединенной к сложному аппарату жизнеобеспечения, сидела дама преклонных лет, худощавая, длиннолицая и мрачная. Этой ночью она не спала, и под глазами ее было черно.
Тихо поздоровавшись с нею, Ноиро устремился к Нэфри.
Та лежала, подключенная многочисленными проводками и трубочками к умной машине. В теле ее было не больше жизни, чем в простыне, укрывшей ее от стоп до груди.
— Вы кто будете? — вдруг низковатым голосом сурово спросила дама.
— Виноват, простите. Я Ноиро Сотис, госпожа Иссет…
— Откуда вы меня знаете?
— Нэфри рассказывала о вас в сельве. Мы с ней познакомились во время этой поездки.
— Значит, вы тоже археолог. Но в этом случае почему я вас никогда не видела?
Тяжелый испытующий взгляд длиннолицей дамы заставил Ноиро ощутить себя набедокурившим мальчишкой.
— Я не археолог, госпожа Иссет. Я журналист из «Вселенского калейдоскопа».