Режим бога. 3-я книга
Шрифт:
И было с чего о таком думать... Брежнева приехала, на встречу со мной, на черной "Волге" с водителем. А через четверть часа нашего пребывания в ателье ГлавУПДК её машина уже уехала за Ладой и Розой Афанасьевной - до них удалось дозвониться до первых! Григорий Давыдович, на "персональном Эдике" рванул из "России" в редакцию "Комсомолки". А я, "не слезая" с телефона, пытался разыскать Альдону, набирая один за другим ее рабочие мидовские номера, которые мне надиктовала Вера.
Помимо прочего, интересной была реакция Брежневой на "наших" девиц...
Смущенную Ладу, Галина
Зато с кем общий язык дочь Брежнева нашла сразу, так это с Розой Афанасьевной и Григорием Давыдовичем! И если с хитрованом Клаймичем она была знакома, да и тот умел нравиться почти любому, то Роза Афанасьевна, минут через пятнадцать знакомства, уже даже одергивала(!) увлекающуюся Галину, когда та начинала давить на директора ателье и модельера, при обсуждении будущих нарядов... А вечером, когда мы все ужинали, после утомительных обмеров и обсуждений, в ресторане "Советский" (бывший прославленный дореволюционный "Яр"), Ладина "бабуленция" покорила Брежневу уже настолько, что безнаказанно отобрала у нее бокал с коньяком, строго сообщив, что "уже хватит"...
Как мне показалось, приехавший за супругой Чурбанов, с заметным облегчением, обнаружил жену во вполне вменяемом состоянии. На радостях, он даже четверть часа посидел с нами, выпив чаю с бисквитом.
"Если верить воспоминаниям "современников", ты свою супружницу, частенько, утаскивал домой со скандалом и под ее пьяный матерок... Да, уж... выбрали люди себе судьбу. Все было. Кроме счастья...".
Понимая, что сегодня, б0льшую часть дня, провел инертно, я решил одним ходом вновь стать "Главным действующим персонажем". Дернув Чурбанова за рукав кителя, я принялся "театральным" шепотом рассказывать ему, как нам сегодня помогла Галина Леонидовна, сколько она всего сделала и какие новаторские творческие идеи выдвигала.
"Бинго... Как с детьми! Эффективно и подленько...".
Разговор за столом увял. Брежнева, уткнувшись в полупустую чашку, напряженно прислушивалась к моим словам, Роза Афанасьевна прервав Клаймича на полуслове, стала что-то негромко рассказывать ему на ухо.
– Так что... если бы вы тогда не сказали, что надо к Галине Леонидовне... за помощью... И не знаю, что бы мы делали...
– сокрушенно закончил я свой негромкий доклад...
Когда прощались, Брежнева с повлажневшими глазами обняла меня, "обчмокала" и сбивчиво выдала:
– Ты главное... не волнуйся, Витюня! Тетя Галя все сделает так... Все завидовать будут!..
"Ну, склонность к поцелуям у вас наследственная... Хорошо хоть не в губы, как "многозвездный" папа! Несчастная баба, по сути... Приглядеть за ней, что ли...".
Поймав задумчивый взгляд Альдоны, снова напрягся...
Так или иначе, но
Хм... Нет, так-то понятно, что День рождения ВЛКСМ - 29 октября, но Торжественное заседание по этому вопросу устроили, почему-то, двадцать седьмого. Видимо, чтобы все советские люди могли два дня "горячо" отмечать это великое событие, а воскресенье осталось на "опохмелиться"!
Ну, или менее романтично: 27 октября - просто последний рабочий день недели, перед годовщиной.
Начался денек мерзопакостно. С подъема в 6 утра. Потому что уже к 7 часам все участники Приветствия должны были собраться в КДС. И это при том, что начало Заседания только в "десять".
"Господи, благослави Чурбанова, хотя бы за то, что он распорядился отвезти меня в Кремль на машине!".
Когда в 6-45 я вылезал из "Волги" с мигалкой и прощался с зевающим водителем, к парадному подъезду Кремлевского Дворца Съездов одна за другой подъехали еще три её черные "сестры".
Из ближайшей машины вылез Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Пастухов, оценил моё "явление" и первым шагнул с протянутой рукой. Резко прибавив в движении, я подскочил к нему и максимально "уважительно" пожал начальственную длань.
Из других машин повылазило остальное комсомольское начальство и, на пару минут, я оказался в окружении "комсомольских вожаков". Все они были невыспавшиеся, нервничали и старались "бодро" улыбаться.
Пастухов замер на месте и задумчиво рассматривал КДС, как-будто, видел его впервые.
– Всё будет хорошо... На последних репетициях никто уже не ошибался...
– я зачем-то счел необходимым его подбодрить.
– Заметно, что нервничаю?!
– вздрогнул от моих слов и следом засмеялся Борис.
– Нет...
– я пожал плечами, - но должны были бы... по идее...
– А я и нервничаю!
Теперь уже смеялись все.
Пастухов приобнял меня за плечи и мы, общей группой двинулись ко входу во Дворец.
Самого Заседания я не видел. В нашу гримерку, а сегодня меня разместили вместе с Лещенко и Кобзоном, доносились только какие-то глухие звуки музыки и невнятные голоса выступающих. Поздоровались "мэтры" нормально, не сквозь зубы, но до общения с "наглецом" не снизошли.
Я "кемарил" в кресле, а певцы негромко общались между собой, перемывая кому-то кости. Так продолжалось, примерно, минут сорок, пока по внутренней трансляции женский голос не объявил:
– Кобзон, Лещенко, Селезнев - готовность 10 минут...
Первые двое, из перечисленных, встали и неспешно стали переодеваться в концертные костюмы, висевшие на вешалках. Я тоже подорвался: скинул джинсу с кроссовками и быстро натянул белую рубашку, синий галстук и школьную форму. Втиснул ноги в новые черные туфли, причесался перед зеркалом и, с чувством выполненного долга, направился обратно к креслу.