Режим бога. Вершина Красной Звезды
Шрифт:
– Ясно! – радостно киваю я, и только потом соображаю, что мой собеседник меня не видит. Но зато мои аргументы услышал - Аллилуйя!
– Как там Альдона?
– Вроде бы сносно. Но вы же знаете ее – она никогда и никому не жалуется. А как мама, дед?
– Дома все хорошо. Проследи за Альдоной.
В трубке раздаются частые гудки - аудиенция, так надо понимать, закончена. Я вытираю со лба выступивший пот. После такого тяжелого разговора мне нужно срочно что-то выпить, причем немедленно, иначе я взорвусь или поеду крышей! На выходе из переговорной
– Пойдем-ка, герой, накапаю тебе коньячку…
Глава 2
В отель мы возвращаемся все вместе – Вячеслав, я и Владимир Петрович. Резидент сказал, что пока он сам нас в самолет не посадит, не успокоится. А то мы такие лихие, что еще во что-нибудь вляпаться можем. В его кабинете мы приняли чуток на грудь - ага… на троих сообразили. Бутылка армянского Арарата под лимончик мигом ушла. Вот неправда, что русские не знают меры в выпивке! Могли бы мы с резидентом раздавить бутылку на двоих? Могли. Но нет… как порядочные позвали Вячеслава.
И только тогда отпустило нас немного. Разговорились. Безопасники начали вспоминать разные случаи. Кто откуда сбежал, как именно, да чем все это потом закончилось. У Славки хоть нормальный осмысленный взгляд появился, а то ведь как зомби был. Я и то более стрессоустойчив на его фоне – ну, так с моим-то послужным списком! И звонок сразу же сделали в отель, чтобы Давыдыч тоже расслабился и переживаниями до инфаркта себя окончательно не довел. Многого по телефону не скажешь, но хоть в двух словах успокоили его.
По приезду первым делом иду в номер Веры. Сидят голубчики, ждут, что же Москва с беглянкой решила. Спешу их окончательно успокоить и четко обрисовываю ситуацию:
– Вера с сегодняшнего дня в официальном отпуске на две недели, МВД дало ей добро на поездку в Париж - строго смотрю на присутствующих - В качестве поощрения за прекрасно проведенные гастроли. Все оргвыводы по ее самоволке откладываются до возвращения в Москву, а тяжесть наказания будет напрямую зависеть от того, насколько разумно Вера станет себя вести во Франции. Вы меня хорошо поняли, Татьяна Геннадьевна?
– Поняла – выдыхает она – Спасибо, Витя, что вступился за Верочку, Тебе ведь, наверное, за нее досталось…
Дальше ее душат слезы, и она снова начинает рыдать. Достала своими причитаниями, лучше бы за дочкой следила! Но понять эту женщину можно – дочь одним махом загубила сразу три карьеры. Понятно же, что никто из этого семейства за границу больше не поедет. И Вера с матерью у нас работать не будут, и бедного Александра Павловича вполне могут попереть из МИДа за выкрутасы дочери. Это только в кино сын за отца не ответчик, и прочие красивые побасенки, а в жизни все отвечают за поступки близких, и еще как! Без работы эта семья, конечно, не останется - у нас в СССР так не бывает - но о нынешнем достатке и былых привилегиях им придется забыть. Короче, подгадила Верунчик семье по-крупному своим глупым поступком.
– Не знаю, как я теперь таможню буду проходить… –
– Да никак. Оставите ее чемодан в Москве в аэропорту, и он будет там храниться в специальной службе, как забытый багаж. Пока Вера сама его потом не заберет.
– Нет, ну как же…
– А вот так же! – зло передразниваю я ее. Здесь карьера целого коллектива чуть не разрушилась, судьбы многих людей на волоске висели, а она все о каких-то тряпках переживает. Как есть идиотки, что одна, что вторая… И вот кстати
– Григорий Давыдович, а как собственно Верин загранпаспорт оказался у нее на руках? Он же у вас должен был храниться.
Клаймич тяжело вздыхает и опускает голову. Потом смотри мне в глаза, тихо произносит:
– Витя, мы можем переговорить наедине?
Верина мать тактично выходит в коридор, директор закуривает.
– Вы же бросили?!
– удивляюсь я
– Бросил, начал - машет рукой Георгий Давыдыч - Устал я Витя. Не потяну дальше эту махину.
– Что значит не потяну?
– напрягаюсь я, понимая куда идет разговор
– Я же концертный директор!
– Клаймич устало прикрывает глаза - В армии не служил, спецслужбы раньше только в КДСе на правительственных концертах видел…
Молчу, давая ему высказаться о наболевшем.
– Это же ад какой-то кромешный… То меня в тюрьму сажают, то я схожу с ума, когда вас захватывают в Савое… Теперь ЦРУ с микрофоном и эти корейские террористы!
– Какие террористы?!
– подскакиваю я в кресле
– Виктор, я же не дурак - Клаймич поправляет галстук - Окна моего номера в Киото выходили в сторону бассейна. Я видел как ночью люди Вячеслава тела уносили…
– Мнда… - я чешу в затылке. Прокололись наши чекисты - А откуда знаете, что корейцы?
– Услышал случайно разговор Славы с Альдоной - Кламич поднимает на меня глаза - Вить, извини, но я подумываю уйти со студии.
– В каком смысле?
– обалдеваю я
– Вера была последней каплей. Мы же с ней если не дружили, то нормально общались. Я у ее родителей в гостях был, а она… Вчера утром до завтрака пришла ко мне в номер. Поговорить. Начала жаловаться на тебя, на коллектив. Потом ей стало плохо. Я побежал за Татьяной. Сегодня смотрю - паспорта нет! Выкрала!
Трамп красава! Всего за сутки умудрился сделать ей визу во французском посольстве. Вера тоже актриса! Я матерюсь про себя. Конец ей. Я не я буду, если… А что собственно, если?!
– Ну предала она нас - успокаивающе кладу я руку на плечо Клаймича - Не она первая, не она последняя. Григорий Давыдович, с этого корабля спрыгнуть не получится.
– Меня родственники в Израиль зовут - с заминкой произносит директор - Обещают хорошую должность в Израильском филармоническом оркестре…
– Езжайте!
– пожимаю я плечами - Держать не буду. Только потом… Когда мы дадим первый концерт в Белом доме…