Режим бога. Восход Красной Звезды

Вязовский Алексей

Сначала девушка явно ощущает некоторое смущение, болтает о пустяках. Смеемся над заголовками в западной прессе о моем аресте КГБ, вспоминаем какие-то пустяки о поездке в Сан-Ремо. Потом Анна рассказывает мне о самочувствии отца и его перспективах в предвыборной гонке. Тут складывается все хорошо и, похоже, Кальви имеет все шансы на победу. Он уже вышел из больницы и агитирует итальянцев из кресла на колесиках. С пробитым плечом! Я смеюсь внутри. Но на чувствительных и эмоциональных жителей Апеннин это производит убийственное впечатление. Заканчивает разговор Анна признанием, что очень по мне скучает и даже готова прилететь в Союз, чтобы повидаться. В КГБ уже и так

наверняка знают, что я еду со сборной в Штаты, поэтому я смело признаюсь в этом девушке. Та очень рада, и моментально обещает прилететь в Нью-Йорк. Ну и правда, что такое для дочки банкира-миллионера смотаться на выходные в США? Наверняка папа еще и персональный самолет выделит. Не успеваю попрощаться с Анной и положить трубку, как раздается новый звонок.

Это Романов. Он приехал в Москву на заседание Политбюро и хочет меня видеть. За мной уже выехала машина.

– --

И вот я в знаменитом доме N 26 по Кутузовскому проспекту. Тут живут Брежнев, Андропов, Щелоков... Есть квартира и у Романова. Дом представляет собой целый комплекс зданий, который одной стороной выходит на Кутузовский проспект, а другой - на набережную. Имеется красиво подсвеченный большой внутренний двор, но попасть туда просто так с улицы не получится - надо миновать два поста охраны перед воротами и после.

Пройдя контроль (первый пост милиция, второй - КГБ), мы подъезжаем к третьему подъезду. Тут тоже сидит молодой консьерж неясной ведомственной принадлежности с оттопыренным наплечной кобурой пиджаком. Спросив, в какую я квартиру, он записывает данные паспорта в специальную тетрадь и вызывает мне лифт. Поднимаюсь на четвертый этаж. На лестничной площадке - кадки с пальмами, цветы на подоконниках. Звоню в 46-ю квартиру. Открывает сам Романов. Григорий Васильевич одет по-домашнему: фланелевые брюки, вязаный свитер.

– Вот же ты вымахал!
– удивляется Романов, подавая мне тапочки. До посещения Брежневой, я привык делить квартиры на две категории: обычные, размер и конфигурацию которых понимаешь, стоя еще на пороге. И прочие, встречавшиеся гораздо реже, размеры и конфигурация которых для стоящего на пороге человека остаются некоторое время загадкой. Но планировка и размеры квартиры Романова осталась для меня тайной даже после того, как я проплутал по ней добрых десять минут. Сначала разделся в гардеробной. Помыл руки в огромной ванне. Потом мы с Романовым по длинному коридору зашли на кухню, взяли чайник с чашками. Через проходную комнату и что-то вроде зимнего сада добрались до кабинета. Григорий Васильевич включил зеленую настольную лампу а-ля Ленин в Кремле и разлил чай. Выложил на стол традиционный сушки, кусковой сахар. Отказываться не стал - налил чай в блюдце и стал пить вприкуску, разглядывая полки с книгами. Много сочинений Ленина, Маркса, но есть и классика и даже специальная литература - справочники, энциклопедии... Пока я изучал книги, Романов поставил на стол серую коробку с двумя антеннами, выключил ее в розетку. Мигнул и загорелся индикатор на передней панели.

– Генератор помех - пояснил Романов в ответ на мой недоуменный взгляд.
– Твой патрон сегодня мне выдал и объяснил, как защищаться от прослушки. В какие времена живем....

Глава Ленинграда тяжело вздохнул, выпил чая из стакана с оловянным, узорным подстаканником.

– И что еще Щелоков... ну... рассказал?
– я замялся, не знаю как сформулировать свое участие в созыве внеочередного собрания Политбюро

– Все. Он рассказал все.
–

Романов внимательно посмотрел на меня.
– Твои приключения в Италии, письмо про Калугина... Читал, кстати, в рассылке ЦК и твой прогноз по Ирану. Надо признаться, что ты был прав, а мидовцы нет. И теперь я хочу знать. Ответ всего на один вопрос. Кто ты, Виктор?

Где-то я уже слышал этот вопрос. Месяц назад Цвигун спрашивал меня "кто я". А теперь вот Романов. И тут разговор на болезнь не переведешь. Ибо мой визави здоров как бык. Почти тридцать лет еще протянет, пока не умрет в 2008-м году.

Григорий Васильевич наклоняется вперед и впивается в меня глазами. Просто гипнотический взгляд.

– Я прошел голод, холод и войну. Хоронил боевых товарищей и жертв Блокады. После Победы мы трудились, чтобы восстановить город и страну. Шаг за шагом ... И вот год назад я повстречал тебя. Маньяки, предатели-генералы, песни, что плакать хочется... Весь мой жизненный опыт просто вопит, что так не бывает. Не бывает, чтобы из-за школьника члены Политбюро голосовали о снятии Председателя КГБ. Выгляни в окно

Ставлю стакан, встаю и прислоняюсь лбом к стеклу. Вижу, как рабочие в спецовках в окружении людей в милицейских шинелях спиливают во дворе ветки дубов. После чего аккуратно складывают их в кузов КАМАЗа, припаркованного возле детской площадки.

– Щелоков распорядился - любезно поясняет Романов.
– Чтобы снайперы на деревьях не спрятались.

– Это же война!
– Наконец, до меня доходит. Если во дворе правительственного дома... По телу пробегает стадо мурашек. Каждое размером со слона.

– И я хочу знать ради чего и ради кого - Григорий Васильевич встает рядом и грозно смотрит на меня - Мы начинаем войну.

Я отхожу от окна и сажусь обратно. Романов остается у окна, мрачно смотрит наружу. Признаться и показать айфон? Ага, и тут же отправиться в комнату с мягкими стенами. Моя мировая популярность не настолько велика, чтобы в газете Правда про меня не написали "...известный певец и композитор... скоропостижно скончался..." и так далее. Но мне нужен Романов. Щелков хорош, но в политических вопросах - легковес. А нужно точка опоры. Косыгин идеально подходит. Увы, через год умрет. Кто еще? Устинов? Нет выходов.

– Озарения - тихонько пробормотал я

– Что? Я не слышу - Романов склоняется надо мной - Говори громче

– У меня бывают озарения - также тихо говорю я - После того случая с маньяком, я лежал в больнице... Там все и началось. Во сне приходят странные видения.

– И какие видения у тебя бывают?
– Романов садится за стол, начинает барабанить пальцами. Поглядывает на телефон. Сейчас он вызовет людей в белых халатах.

– Очень разные. Бывают мелодии и слова из песен. Какие-то люди, образы, разговоры. Вот сегодня - я замялся

– Продолжай - я вижу перед собой матерого хищника и у меня сердце в пятки проваливается.

– Сегодня советский суд вынес приговор армянским террористам, взорвавшим в прошлом году московское метро. И мне сегодня приснилось, что... какой-то академик Сахаров пишет письмо Брежневу с требованием приостановки исполнения приговора и нового судебного разбирательства. В конце этого месяца письмо будет опубликовано в диссидентских кругах, а после кажется... попадет на Запад.... Тут я не уверен. Сахаров будет вызван в прокуратуру, где ему предъявят официальное предупреждение об уголовной ответственности за заведомо ложные заявления. КГБ попробует перехватить инициативу, начнет неуклюжую контригру вбросив через своего агента - журналиста под прикрытием Виктора Луи...