Режим бога
Шрифт:
После этого не оставалось ничего иного, как звонить Лехе и интересоваться его планами. К счастью Леха был свободен и, более того, намеревался маяться бездельем. Так что я переписал пару текстов, прослушал по несколько раз, через наушники, оригинальное исполнение и через полтора часа сидел в комнате у собирающегося Лехи.
Леха, возясь в недрах старого и монументального шкафа, рассказывал мне, что получил письмо, от приятеля-сослуживца из Владивостока и, что тот через пару недель приедет к нему в гости.
– Нас в роте "близнецами" называли, -
"Надо же, оказывается существует еще один такой же белобрысый Терминатор..." - подумал я и спросил:
– Леха, ты чего там в шкафу делаешь?
– Сандалии ищу, в машине уже жарко в ботинках...
Я представил себе гримасу Бивиса, когда перед ним предстанет Леха в сандалиях на босу ногу и приготовился прочитать последнему экспресс-лекцию о стиле, когда мое внимание привлек, хорошо узнаваемый, звук упавшего предмета.
– Леша, а что это у тебя там упало?
– вкрадчиво интересуюсь.
– Нашел!
– Леха вылез из шкафа победно потрясая каким-то убожеством из толстой подошвы и коричневых кожаных ремешков, - а... это гитара, не страшно - отмахнулся мой, довольный находкой, "брат".
– Твоя или дядина, - я умел быть настойчивым.
– Моя, со мной всю службу прошла, из дома еще с собой брал. Последнее время чего-то забросил, не тянуло петь.
– А мне, не судьба, было сказать, что ты на гитаре умеешь играть?!
– возмущенно завопил я.
Леха, не понимая причину моего негодования, растеряно хлопал глазами, продолжая держать в руках недоразумение фабрики "Скороход" или какой-то подобной.
– Ладно, - мне стало жалко ругаться на большого и доброго, но не слишком прозорливого приятеля, - примерь сандалии под джинсы, пойми, что это убого, одевай кроссовки и поехали...
Уже что-то сообразив, и виновато на меня посматривая, Леха оценил свой вид в зеркале, переобулся на кроссовки, взял гитару, и мы поехали ко мне домой.
Я быстро заскочил домой, схватил чурбановский подарок - однокассетную маленькую "Соньку", чмокнул маму и поскакал по лестнице вниз. До встречи с Сенчиной было всего полтора часа, а я хотел попробовать успеть записать песню...
***
Анатолий Самуилович встретил нас, как родных!
"Эка тебя Романов отымел!" - злорадно подумал я.
Сенчина была улыбчива и ровна.
В этот раз нас провели в большой, но обшарпанный зал, где на сцене сидело человек тридцать музакантов.
Концертный оркестр, музыканты которого одеты не во фраки, смотрится непривычно и смешно! Они играли что-то вразнобой, затем Бивис забрался на возвышение с пюпитром, постучал об него палочкой и оглянулся на Сенчину, которая уже стояла с микрофоном:
..."Там, где всегда весна... Там, где всегда весна..." - замолчала Сенчина, отзвучали последние звуки оркестра.
По довольному виду певицы и деловитой нахмуренности Бивиса, было очевидно, что оба
– Что скажите, "коллега"?
– не удержался от скрытого сарказма Бивис.
– Очень хорошо, Анатолий Самуилович! Почти великолепно...
– мой тон резко контрастировал с содержанием ответа, - осталось внести завершающие штрихи и великолепно станет без "почти".
Лицо Бивиса стало наливаться кровью, губы задрожали и он по-змеиному прошипел:
– Что "внести"?!
– Можно ничего не вносить, но тогда эта музыка будет звучать без моих стихов, - безмятежно ответил я.
По ошеломленным лицам музыкантов было видно, что с маэстро никто не осмеливается так разговаривать. Сенчина теребила в руках провод от микрофона и нервно кусала губы.
Бивис пару минут сверлил меня взглядом и явно боролся с желанием меня придушить. Наконец, он справился с клокотавшим внутри вулканом эмоций и довольно ровным тоном поинтересовался сутью предлагаемых "штрихов"...
Мои героические попытки, придать музыке большую схожесть с оригиналом, продолжались больше трех часов. Я вызывал в памяти звучание песни "моего времени" и пытался добиться от оркестра нечто похожего. Некоторые мои желания, высказанные художественным мычанием и размахиванием рук, Бивис просто не понимал, другие реализовывал с полузвука. Пара, озвученных мною музыкальных ходов, вызвали у него подозрения в моей скрытой гениальности, поэтому дальше моим усилиям Бивис помогал искренне и добросовестно.
Около семи вечера, когда все окончательно выбились из сил, Бивис объявил музыкантам:
– Перерыв, через 10 минут сыграем финально... пока можете перекурить...
Бивис спустился в зал и устало опустился на соседнее кресло. К этому моменту, я уже окончательно понял, что больше ничего улучшить не получится. Просто нынешние музыкальные инструменты, несмотря на наличие в оркестре даже электронных, не могут дать звук 21 века.
Сенчиной я так же подсказал пару интонаций и акцентов в исполнении, как следствие, заключительный прогон дал результат, который уже смог удовлетворить меня и вызвать признание Бивиса:
– И, все-таки, Виктор, вам нужно получать музыкальное образование и не зарывать свои способности в землю.
– Возможно, Анатолий Самуилович, но пока на это просто нет времени. Кстати, тут министр МВД Щелоков попросил меня написать песню к Дню милиции...
У Бивиса вытянулось лицо.
– Мы записали черновой вариант на магнитофон, надо сделать оркестровку для прослушивания в МВД, поможете?
– Конечно, конечно...
– засуетился Бивис.
Мы вчетвером перешли в тот зал, где состоялось наше первое знакомство. Леха достал из сумки магнитофон, поставил его на рояль и включил. Запись мы сделали прямо в "Москвиче", Леха играл на гитаре, я пел: