Режиссер Советского Союза 6
Шрифт:
До «дома» пешком чуть более километра, вот я и решил прогуляться. На дворе девятое мая, что весьма символично, температура в районе семнадцати градусов, почему не подышать воздухом. Интересно, организаторы поставили «Осовец» на этот день без всякого умысла? Хотя на Западе День Победы праздновали вчера.
Подхожу к главному кинотеатру Европы и наблюдаю немалый ажиотаж. Часть народа стоит в очереди и постепенно входит в помещение. У центрального входа кучка журналистов, только что отпустившая какого-то гостя, и зыркающая по сторонам в поисках новой жертвы. Думал, технично проскочу, но не мимо Жаклин.
— Месье, Мещерски? Это
Вслед за француженкой ко мне ломанулись все акулы пера, которых поддержала часть зрителей. В итоге, через несколько секунд вокруг меня образовался галдящий круг. Ну, чисто бардак и хаос. Я же не могу сдержать довольную улыбку. Как же мне этого не хватало! А мадам Савар за последние пару лет только похорошела. Да и эта рыженькая американка из «Vogue», с которой я общался в штатах, вполне на уровне. Надо будет устроить очередную вечеринку в этой дыре! Ведь Лёша вернулся!
Глава 25
— Ты мог бы навещать меня в Париже или просто дать о себе знать, — с наигранной обидой произнесла француженка и пригубила бокал с вином.
Недавно открытый клуб начал постепенно заполняться. Оно и немудрено, народу в городе много и все ищут места для веселья. По традиции я пригласил в кабак несколько журналистов, заодно за нами увязалась весёлая американская актриса Валери Перрин с небольшой компанией. Я же засел за угловым столиком и общаюсь с Жаклин, ожидая начала культурной программы.
Кладу руку на коленку девушки и, не встречая сопротивления, двигаю её выше. А ничего так, мадам ещё в порядке! Держит себя в форме, а бёдра не утратили прежней упругости.
— Ты же замужем, — шепчу в аккуратное ушко и чувствую, что подруга начинает заводиться, — Как я мог вмешиваться в чужую жизнь?
— Не надо подобной иронии, — отвечает Жаклин и вдруг притягивает меня к себе, впиваясь в мои губы, — И прекращай пялиться на эту американскую корову. Это не прилично, раз уж пришёл в клуб с другой девушкой.
— Эй, Джессика, — в нарушение всякой логики француженка громко кричит и машет рыжей рукой, — Идём к нам. У нас здесь персональное интервью со звездой кинематографа.
Под смех Жаклин, американка падает слева от меня, и окидывает нас взглядом, профессионально улыбаясь. Или это у них так принято? Я уже забыл, что на Западе лыбятся по поводу и без. Сам же заглядываю в глубокое декольте и понимаю, что журналистке есть чего показать. Удар острым локотком отвлекает меня от эпического зрелища. Делаю знак официанту, чтобы он обновил нам напитки. День был тяжёлым и надо оторваться на славу. Сегодня не обошлось без стандартных накладок — имя, которым руководители советской делегации. Будто угадав мои мысли, американка задала вопрос.
— Алекс, вы сегодня были в ударе! Давно наша братия так не веселилась! Но не будет ли у вас проблем? Я видела, что перед пресс-конференцией, вы общались с какими-то серьёзными людьми в отвратительных костюмах. И после стали вести себя более сдержанно, чем перед входом в «дом».
Поднимаю наполненные бокалы, чокаюсь с каждой из дам, салютую соседним столикам, где зависает наша компания, и отвечаю.
— Давайте выпьем за сегодняшний вечер. И пусть никакие мудаки не смогут испортить нам настроение.
Провожу рукой уже по бедру рыжей под её одобрительным взглядом. Хочется проверить на упругость аппетитную
— Вас держали в застенках «КейДжиБи»? — задаёт вопрос Жаклин и тычет в меня микрофоном, — Расскажите, как вы перенесли подобные испытания. Вас же отправили в Сибирь на каторгу?
Остальная журналистская братия встретила вопрос эмоциональными возгласами и жадно ждёт ответа.
— Сибирь — это огромная территория, про которую на Западе придумывают всякие небылицы. Кстати, я там ни разу не был, но хочу съездить. Если ваши редакции одобрят подобный вояж, то приглашаю всех желающих, — отвечаю под смех акул пера, — Что касается моего отсутствия на некоторых церемониях, то это было недоразумение. Сейчас оно решено, и вы ещё устанете от Алекса Мещерски на разных фестивалях и прочих дефиле.
— Скажите, а вас пытали? Ведь все беженцы, которым удалось сбежать из СССР, говорят о насильственном помещении борцов с режимом в психиатрические клиники и нечеловеческих муках. Хотя, вы явно не относитесь к категории людей, противостоящих ужасной коммунистической системе.
Перебил всех новенький упырёк из Англии, представляющий «The Sun», по крайней мере, он назвал именно этот жёлтый листок. Худющий, со всклоченными волосами и мерзкой улыбочкой. Наверное, мальчик думает, что удивил Лёшу и сбил его с панталыку. Неужели коллеги не предупредили, что я отличаюсь от классических советских граждан, боящихся сказать лишнего. Лови ответку, придурок.
— Можете назвать конкретные фамилии людей, кто рассказывал о пытках? Только не предателей-перебежчиков из спецслужб, а обычных граждан. На Запад перебралось достаточно беглецов из СССР, и я внимательно изучу их выступления. Может, у вас есть с собой газеты, где напечатано интервью? Давайте изучим их вместе, и я прокомментирую все высказывания, — судя по смешкам коллег, англичанин ничего с собой не принёс, я решаю перевести стрелки, — Цените мою открытость для прессы. Кто ещё согласится ответить на все ваши вопросы? В ответ на моё расположение мне хотелось бы услышать ваши комментарии про расстрел мирных ирландцев в Лондондерри[1]. Мы все понимаем, что это другое. Конечно, английские солдаты были вынуждены убивать безоружных детей. А ваших читателей больше интересуют пытки в СССР. Меня же очень интересует ваша версия произошедших событий. Мы же знаем, что британская пресса самая независимая и правдивая в мире. Прошу вас поддержать реноме коллег и ещё раз удивить всех своей принципиальностью. Речь идёт об ужасах капиталистической системы? Или это сугубо британские обычаи?
Понятно, что подобным типам «ссы в глаза, а он — божья роса». Тем не менее, англичанин заткнулся. Хотя и попробовал гнуть свою линию про жертв пыток. Только здесь он был не один, а журналисты соскучились по «Алексу Мещерски». В итоге, наглого англа быстро оттёрли от моей тушки.
— Признайтесь, вы приехали за Гран-при? — задал вопрос непотопляемый Адам Хоберман из «The New York Times», — Ведь ваш фильм лоббирует лично директор Ле Бре.
— Чем хорош формат фестиваля в Каннах и работа его жюри, так это открытостью, — решаю немного похвалить французов, — Думаю, все мы можем подпадать под влияние каких-то политических моментов. Только сама процедура награждения достаточно прозрачная.