Режиссер Советского Союза 6
Шрифт:
— Вы намекаете на «Оскар», который так и не смогли получить? — ехидно улыбнулся журналист, — Нельзя быть таким обидчивым. Вся Америка смеялась над вашим растерянным лицом, после вручения награды конкуренту.
Поддаваться на подобные дешёвые провокации, значит, себя не уважать. И не припомню, чтобы в США смеялись над моей реакцией? Надо ставить на место ещё одного провокатора.
— Я прямо, без всяких намёков, говорю, что жюри Каннского кинофестиваля одно из самых беспристрастных в мире. Может, поэтому данное мероприятие пользуется огромной популярностью. В моих словах заключается ответ на ваш первый вопрос. Повлиять на решение жюри, невозможно. А мой фильм оказался в конкурсной программе, потому что понравился дирекции. Предвосхищая
— То есть вы не считаете решение Киноакадемии предвзятым? — продолжал провоцировать американец.
— Сегодня в Каннах день мудака? Или это мне повезло встретить два столь уникальных экземпляра ещё и в одном месте? — игнорирую вопрос Хобермана, поворачиваюсь к остальным журналистам и специально перехожу на французский.
Не знаю дело в происхождении нахалов или просто реакции на наглость, но народ встретил мои слова радостным гоготом. И никакой тебе корпоративной солидарности. Адам точно знает язык и с трудом сдерживал эмоции, дабы не сорваться. А вот молодой английский говнюк, являлся невеждой и продолжал смешить окружающих своей глупой ухмылкой.
— Месье, Мещерски, а есть ли в вашей картине любовная линия? — спросила моя старая знакомая Флорин Рене из «Le Parisien», — Обычно вам хорошо удаются подобные моменты.
— Я считаю, что даже в фильме о войне, должно быть, что-то доброе и светлое. А что может быть прекрасней любви? — смотрю, у некоторых акул женского пола затуманились глаза, — В любой моей картине этому чувству всегда уделяется внимание. Иначе, какой смысл в кинематографе? Но предлагаю вам сначала посмотреть мою новую работу и затем делать выводы. Более детально я готов говорить на пресс-конференции.
Журналисты ещё пытались вытрясти из меня какую-нибудь сенсацию, но я молчал. Сегодня у них и так хватает материала. Думаю, слова про «мудаков», с акцентом на их страны, облетят весь мир. Я же раздал несколько автографов и быстро поднялся по ступенькам.
А там произошла встреча в стиле «дежавю». Другой год, иная атмосфера и новый глава делегации, но ситуация идентичная моему первому посещению фестиваля.
Товарищ Ермаш во всей своей красе в компании помощника и переводчика ждал меня, чуть ли не у входа. Было желание демонстративно его проигнорировать, но это глупо. Поэтому киваю знакомым персонам из мира кино и подхожу к демонстративно невозмутимому чиновнику. Тот меня не разочаровал и сразу начал с места в карьер.
— Товарищ, Мещерский. Я понимаю, что вы у нас на особом положении. Но есть документы, подписанные всеми членами делегации, где утверждены правила нашего нахождения на фестивале. Если вы о нём забыли, то я сейчас напомню, — спокойным тоном начал Филипп Тимофеевич, — Для начала, почему вы не доложили о прибытии? Ведь многие сегодняшние мероприятия связаны с «Осовцом» и требуют вашего присутствия. Мы же должны планировать расписание, а вы подводите коллектив.
Вот не похож данный товарищ на идиота, скорее наоборот. Люди, с кем я обсуждал персону зама главы «Госкино», отзывались о нём по-разному. При этом все как один подчёркивали его организаторские способности и ум. Ругали, конечно, но это нормально. Кинематограф — такой гадюшник, что даже у ангела найдут массу недостатков, и польют какашкой. Здесь же явное желание товарища выстроить коллектив, дабы все ходили на цыпочках. Не удивлюсь, если остальных членов делегации затюкали до невозможности. И тут появляется Лёша, нарушает субординацию и своим поведением дискредитирует имидж столь важного начальника. Видят боги, что я не хотел ни с кем ругаться. Вот зачем лезть ко мне с придирками и портить отличное настроение?
— Как? — задаю простой вопрос, ломая планы чиновника демонстративно снимать с меня стружку.
В гляделки со мной играть бесполезно,
— Я не совсем понял ваш вопрос.
— Как я мог доложить о своём приезде, если не знал названия гостиницы, в которой вы расположились? Мне надо было бегать по всем Каннам на ночь глядя, в поисках советской делегации? При этом вы прекрасно знали, где я остановлюсь. В местных отелях весьма неплохо развит сервис, и вы могли прислать записку с курьером, — вижу, что спокойствие потихоньку начинает покидать начальника.
Лучшим способом выйти из ситуации — это назначение козла отпущения. Судя по побледневшему помощнику, молодой человек понял, кто им станет. Но Ермаш оказался умнее и не стал перекладывать вину на других. При этом он продолжал взглядом сверлить во мне дырку, гипнотизируя из-за толстых стёкол очков. Раз дядя молчит, то надо довести до него мои планы.
— У меня персональное приглашение от месье Ле Бре. Моё расписание никак не затрагивает остальных членов делегации, за исключением товарища Азер. Нам с ней предстоит принять участие в пресс-конференции и приёме, устраиваемом организаторами. Не знаю, приглашены ли туда вы, но я там точно буду. Далее, мне придётся принять участие в мероприятии, организованном компанией партнёром кинофестиваля, — не уверен, что глава знает слово спонсор, — Плюс мне хотелось просто погулять по курорту и пообщаться со зрителями. Эту встречу уже запланировал итальянский продюсер ди Лаурентис. Я просто не представляю, как совместить мой график с вашим. Поэтому предлагаю каждому заниматься своим делом.
Чего-то я опять сорвался и полез в бутылку. Вот не хотел, но опять моя несдержанность. А с другой стороны, я не мальчик для битья, чтобы меня прилюдно ставили на место. Вернее, пытались сделать это. Странно, но Ермаш не стал комментировать мою наглую речь.
— Пока занимайтесь своими обязанностями, товарищ Мещерский. Но сегодня вечером вы обязаны присутствовать на собрании всех членов советской делегации. И это не обсуждается.
Отчеканив последнюю фразу, чиновник развернулся и с чувством превосходства двинул в сторону кинозала. Ну, хоть обошлось без некрасивых сцен, уже хорошо.
Что касается собрания, то вертел я его на одном месте. Сегодня насыщенный день, а вечером гулянка.
— О чём вы думаете, Алекс? — громко спросила Джессика, так как музыканты заиграли какой-то бодрый мотив.
— Надели ли вы трусики? Если да, то, какого они цвета? А о чём ещё можно думать, глядя на такую очаровательную девушку, — выхожу из задумчивости и опять зависаю от роскошного вида полуобнажённых грудей.
Американка рассмеялась и бросила на француженку взгляд полный торжества. Глаза Жаклин опасно сузились, но я сразу успокоил её уже проверенным способом. Чего-то моя рука забрела излишне далеко, так как её аккуратно вернули на место. Притягиваю к себе сначала шатенку и чувством её целую, затем то же самое проделываю с рыжей. Джессика даже не думала отказываться и впилась в меня будто голодный вампир. Чую, что сегодня меня ждёт незабываемый вечер. Здесь ещё из-за стола Перрин раздался громкий смех. Разбитная актриса тоже не теряла времени даром, и её компания была уже изрядно навеселе.
Главное, чтобы обошлось без папарацци, которых на фестивале хватает. Но вечеринка проходит под контролем хозяина и ни одного фотографа в клуб не пустят. А так, пусть журналисты пишут что угодно. Тем более что здесь собрались самые важные акулы пера, освещающие мероприятие. Ну, кроме всякого рода маргиналов, вроде наглого британца и нью-йоркского провокатора.
— Дамы, как насчёт танцев? — вскакиваю с диванчика и хватаю обеих красоток за руку.
На танцполе ещё достаточно просторно и можно немного подрыгаться. Давненько я оттягивался в кабаках. После достопамятного посещения гостиницы «Советской» прошло уже девять месяцев. Должен же Лёша хоть немного отдыхать?