Резидент, потерявший планету
Шрифт:
Ошеломленный неожиданностью, Пауль потерял несколько драгоценных секунд. Потом он услышал новый звук, схожий с лязгом, и скорее догадался, чем увидел, что он идет с чердака: забравшись туда, плечистый мужчина одной рукой придерживал автомат, другой — тянулся к запасному диску. Несколькими прыжками добравшись до хлева, Пауль выхватил из-за пазухи пистолет и разрядил обойму в бандита. Тот захрипел и начал оседать на сеновал…
Пауль побежал к дороге. Хуторяне медленно расползались в разные стороны.
— Товарищи! — крикнул он. — Возвращайтесь! Предатель
— Слышу, — после долгого молчания отозвался Вихм.
— Кто у вас ранен?
— Мурус! — мрачно крикнули с обочины. — У него двое детей! Ты на это нас звал?
— А ты думаешь, — вскипел Пауль, — мне не хочется жить нормально? Ты думаешь, мне неохота учиться, семью иметь? Мне, что ли, охота шкуру свою под пулю подставлять, в болотной жиже мокнуть, пока ты соображать начнешь? Тебе же это нужно, темный ты человек!
Ему не ответили. Но слова до этих растерянных людей дошли. Медленно они потянулись к дороге. Пауль обыскал убитого бандита, ничего в карманах не обнаружил. Горько сказал себе: «Проворонил именно ты, младший лейтенант! Не мальчишки из народной защиты, а ты. Офицер и чекист!»
Хуторяне двинулись по дороге. Места пошли открытые и большой опасности скопление людей уже не представляло. Пауль шел с Пеэтером позади всех.
— В кого они метили? В кого? — бормотал Вихм.
— Я думаю, всю группу они хотели скосить. Ну, и в первую очередь тебя.
— Меня за что?
— Ты видел неизвестного, — Пауль имел в виду резидента.
— Не я один. До меня с одним таким встречался Яан Мугур.
— Ты мне не говорил этого раньше.
— Каждый за себя, каждый за себя, — Пеэтера трясло.
— А я еще и за вас, — горько сказал Пауль.
Пеэтер замолчал, сраженный вдруг открывшейся ему истиной.
У хутора их ожидал прокурор. Повозку с оружием сразу направили в Ряпина. Пеэтер спросил, где жена, дети. Пауль отмалчивался. Майор Жур рассказал, что произошло в ряпинаском парке. Пеэтер заметался.
— Я звонил в больницу, — пытался его утешить Жур. — Врачи говорят, мальчик будет жить.
— Жить, жить, — слезы лились по лицу Пеэтера, и он не стыдился их. — Как жить? Как я? В засадах, в страхе?
— Он будет жить лучше, Вихм, — подошел к ним Эльмар Вяртмаа. — Он честный и славный мальчик, и он будет расти, когда уже в лесах не останется дряни.
— Можете поблагодарить лейтенанта Вяртмаа, — пояснил Жур. — Это он спас Айвара от самого худшего.
…Они входили поочередно в дом Вихма, выкладывали на стол — а за столом сидели прокурор, майор Жур и люди его отдела — ножи, пистолеты, автоматы. Сообщения их были скупы, похожие одно на другое:
— Юхан Илисте. Хочу домой. Никого не убивал, не грабил.
— Мярт Выза. Не могу — к детям тянет. Преступлений не совершал, так, по малости — лавку одну обчистил.
— Яан Мугур. Крови на руках нет, а что землемера выгнал — так пусть правильно участок прирезает. Не могу без земли жить, граждане начальники, хотите верьте, хотите нет.
Прокурор
— Беру на себя смелость, — сказал он лаконично, — разрешить вам всем сегодня навестить семьи. Но будьте осторожны, сами видели, что может случиться. Завтра в восемь утра сюда прибудет за вами транспорт.
С Пеэтером Вихмом остался на ночь Осока. Чекисты отбыли в Ряпина. В дороге Жур молчал, а когда они собрались в маленькой комнате поселкового милиционера, майор заключил:
— Вся оперативная группа поработала как положено. Я бы сказал — как на войне. — Это была самая высокая похвала в его понимании. — Однако оба посланца резидента, как скользкие налимы, выскользнули из рук рыболовов…
Через несколько дней Жур снова пригласил их на беседу, с заметной озабоченностью в голосе заметил:
— Осложняются наши задумки, Планетный Гость и его партнеры поклялись своим наставникам в Лондоне и Загранцентру националистов в Стокгольме, что все вышедшие из лесу под началом Пеэтера Вихма встретятся с богом прежде, чем еще раз раскроют рты. Угроза реальная, будьте наготове.
Тройное сальто
Отделы МВД по борьбе с бандитизмом и нацподпольем были переданы в подчинение Министерству госбезопасности. Группу чекистов из Вырумаа вызвали в Таллинн, в здание на улице Пагари.
К Кумму прошел секретарь Вырумааского укома партии, загадочно посмотрел в сторону Зубченко и его группы, но ничего не сказал. Вот уже час они не выходили из кабинета. Дважды к генералу входил Пастельняк. Наконец в кабинет министра проследовал новый начальник отдела полковник Таевел, высокий, жилистый человек с лицом суровым, напряженным, но с озорной смешинкой в глазах, и два его заместителя, Белянин и Грибов.
Наконец, появился адъютант и попросил ожидающих к генералу. Когда все расселись, Кумм сдержанно заметил, что товарищи из уезда неплохо поработали в первые послевоенные годы и некоторые из них переводятся в центральный аппарат министерства (было названо и имя Мюри), иные, с повышением в должности, — в другие уезды. Заметив оживление в кабинете, министр предостерегающе поднял палец, с легкой иронией сказал:
— Товарищи чекисты, во-первых, вы переводитесь не на отдых. Во-вторых, смею напомнить, что вы превосходно оборвали все возможные связи с Планетным Гостем и его Тесьмой, а уж тут я вас в покое не оставлю, пока вы мне их на блюдечке не подадите.
Остро глянул на Вяртмаа и Мюри: значит, помнит их «невезучки». Но лишь усмехнулся и продолжал, обращаясь ко всем:
— Положение республики укрепилось. Даже недруги чувствуют это. Мы перехватили сообщение одного главаря эмигрантов из Стокгольма, некоего Бриджа, своему агенту в Эстонии по кличке Улыбка. Подозреваю, что Бридж и Ребане — одно лицо. Пересылает ему листовки Загранцентра и просит заверить эстонцев в скором приходе «белого корабля». Послушайте, что ему отвечает Улыбка.