Резидент разведки. Часть 4. Двойной агент
Шрифт:
Таким образом, первоначальные демократические цели социалистического протеста технологично и быстро размыли. На этом, естественно, не остановились и продолжили.
Банки очень быстро наняли подрядчиков, которые генерировали нужный контент в социальных сетях, где постепенно, но неуклонно начало нарастать недовольство протестующими. Постепенно сформировалась ситуация, когда достаточно было только кому-то известному призвать их выступить против «бездельников, неудачников и извращенцев» (как их там нарекли), как люди готовы были сами выйти на улицу и принять участие в разгоне недовольных социалистов.
Таким образом, против
Этот процесс тоже был управляемым со стороны объединившихся местных элит, естественно.
Власти поняли, что скоро всё это может перейти в гражданские столкновения.
Но… гражданских столкновений не может и не хочет допустить ни власть, ни элита. Точнее, они не хотят столкновений в крупных размерах.
В случае серьёзной угрозы элиты проявляют полную солидарность.
Поэтому кто-то смог объяснить такому прямо совсем независимому и непонятливому судье необходимость отмены временного запретительного судебного приказа о разгоне протеста.
Разумеется, наши органы разведки не видели в этом движении ни малейшей перспективы, и мы изначально точно знали, чем всё закончится, о чём информировали своё руководство и по линии Вильте, и я по своей тоже.
Ни во время протестов, ни после них никто не обвинял Россию во вмешательстве.
Всё закончилось как-то очень мирно.
В любом случае задолго до событий на Украине под общим названием «Майдан» обе наших разведки отлично знали технологию подавления протеста в полном объёме. Всё держалось на разведке, агентуре, всех видах психологии и социальной инженерии и, самое главное, на деньгах.
Мы часто в это время общались с Лаурой. Это было необходимо, поскольку Ричард в этот период тоже начал с ней часто общаться, много советоваться по вопросам ведения дел, и в основном он внимательно прислушивался к ней. Мне нельзя было расслабляться, напротив, я почувствовал какие-то ещё не вполне определённые риски для себя. В любом случае отходить от бизнеса я не хотел.
Лаура общалась со мной вполне нормально, но чувствовалась некая небольшая натяжка между нами.
Это означало, что тема объяснения перед Лаурой насчёт одной моей просьбы всё ещё оставалась актуальной, и после того, как у неё закончилась деятельность по социалистическому активизму, мне критически важно было с ней объясниться.
Тогда, ранее, попросив Лауру поискать информацию на украинскую чиновницу Светлану и её близких родственников без объяснения причин, я породил в ней неоднозначные чувства. Начав сотрудничество со мной, Лаура, возможно, не понимала, что не только она будет реализовывать свои интересы, передавая мне информацию. Позднее она впервые наверняка поняла, что если даже не хочет что-то делать, то придётся, поскольку теперь уже от меня никуда не деться. Но меня категорически не устраивал такой силовой вариант взаимного сотрудничества. Нужно было как можно быстрее переломить эту ситуацию и создать максимально доброжелательные и добровольные взаимоотношения, при этом желательно поднять их на новый уровень взаимного доверия.
В очередной раз запросил своего начальника, подробно разъяснил ситуацию и просил ускориться, несмотря на то что был уверен в том, что они там и так всё отлично понимают, потому что имели план реализации полученной через меня от Лауры информации. Тогда я не знал никаких деталей плана, но почти сразу
Буквально через несколько дней после окончания операции «под чужим флагом», от наших пришло сообщение, чтобы я предупредил Лауру о том, что скоро она получит результативную информацию положительного характера и что ей необходимо набраться терпения.
Но этой информации долго не было, а терпение и долгое ожидание само по себе создавало ненужные риски.
И вот мне сообщили о необходимости предупредить заранее Лауру о том, что скоро появится информация, касающаяся её злейших врагов, чтобы когда она действительно появится у Лауры из её источников или даже публично, то не возникло подозрений, что с моей стороны это подгонка своих мнимых заслуг под уже свершившееся событие.
Получил имя и фамилию того, о ком должна появиться информация. С удовольствием сообщил Лауре и сказал ей ждать.
С её стороны это вызвало бурю положительных эмоций, она не выдержала, бросилась мне на шею, долго не отпускала и в итоге… расплакалась. Пришлось мне её успокаивать.
Вот что значит сладкое чувство холодной и расчётливой мести.
В итоге мы по-настоящему напились, почти по-русски, разговаривали и спорили, обсуждали многое, особенно бизнес, но непосредственно этой темы не касались. Она сама этого не хотела и мысленно (как я понял) была в предвкушении праздника.
И всё же в конце встречи, когда мы были уже в изрядном подпитии, она сказала, что под переданной мною фамилией подразумевался человек, по её мнению, ответственный за то, что уголовное дело о смерти её сына не расследовано, она была уверена в его продажности в бытность полицейским, в его связях с теневыми менеджерами наркоторговли в зоне ответственности его полицейского подразделения. Пожаловалась, что он совершенно недосягаем для безопасного возмездия.
До этого момента я остерегался проявлять интерес к деталям всего того, что связано с мыслями Лауры о мести. Теперь не проявить интерес – это значит породить подозрения в моём безразличии. У меня же была цель убедить Лауру в том, что я человек, способный к нормальным человеческим эмоциям и сопереживанию. Поэтому начал задавать вопросы.
Лаура поверхностно, без особых подробностей пояснила, каким образом этот человек саботировал полицейское расследование, связанное со смертью её сына. С её слов, он поручил заниматься этим делом совершенно немотивированному и уставшему полицейскому, которому оставалось совсем немного времени до пенсии. Этот человек был настолько задолбанным жизнью и службой, что почти открыто проявлял полное безразличие ко всему, кроме того, был феноменально тупым и очень зависимым от своего начальника. При этом он был очень ловким бюрократом, так как формально совершал все действия, что подтверждал окружной прокурор, который проводил проверки по жалобам адвоката Лауры.
Сейчас у Лауры нет ко мне вопросов о подробностях и деталях, поскольку она выделила во всём этом главное для себя, а остальное для неё потеряло какое-либо значение. Кроме того, отсутствие подобных вопросов демонстрировало её деликатность и осторожность, понимание границ безопасности. Она просто ждала новость о «мести доброй воли», предвкушала её.
Через несколько дней я получил ссылку на официальное сообщение Министерства иностранных дел России, посмотрел текст наших дипломатов следующего содержания: