Резкие движения
Шрифт:
– Три.
Пальцы сжали скользкую шейку приклада.
– Четыре.
За оградой дважды е@нуло. Я встал на колени, вознося молитву и 'Мосберг'. Пикап, разметав сизую дымку взрывов, замедляясь, накатывал на меня. Латунная точка мушки села на лобовое стекло. Спуск.
Картечь внесла в салон побелевшее стекло. Пикап дернулся влево, из кузова что-то выпало. Возможно - кто-то. Мосберг лязнул, качнулся и долбанул вторично. Оглушающий грохот очереди справа и мой выстрел, совпали. Водительская дверь стала богаче на полтора десятка дырок. На прочее
Нос пикапа ткнулся в ограждение метрах в трех, сдвинув блок и осыпав капот лохмотьями стекла. Передернув цевье и прыжком взлетев на бетонный куб я встретился взглядом с отлипшим от задней стенки кабины человеком в кузове. Камуфлированного мужчину с бешеными глазами и меня разделял невысокий борт пикапа и затворная рама пулемета над кабиной. Ствол дробовика уставился между ними и гавкнул. Тело мужика перегнуло в поясе, вынося за борт спиной вперед.
Загнав в ствол последний патрон я бегло оглядел замершую машину - двое в кабине и летун из кузова опасности уже не представляли. Суматошный поиск взглядом выпорхнувшего на повороте. Неподвижная фигура лежала на обочине. Последний бах, последний патрон. Все. Красная пластмассовая гильза с латунным основанием выскочила из патронника и шлепнулась поодаль. Я 'завис', как компьютер. Программа завершена. Что дальше?
Единственное осмысленное действие пришедшее в голову - слезть с бетонного 'постамента'. Соскочив на асфальт я уставился на вторую, сотрясающуюся от попаданий, машину - Саша, скупо отсекая патроны, продолжал расстреливать ее в упор. Вздрагивая от резких звуков выстрелов я потер лицо пятерней и отложив Мосберг, цапнул автомат. Куда стрелять? Не считая Саши и меня, в ближайшей округе оставались только трупы. Присев на блок я положил оружие на колени.
– Может хватит?
Лязгающий механизм заглох.
– Что?
– пулеметчик перевел на на меня пустые глаза. Закопченный ствол шевельнулся. Из темной дырки выполз и растаял сизоватый дымок.
– Хватит!
– А..., - в пустые глаза входило сознание. Терминатор качнул зрачками на свою цель. Оценив состояние изрешеченной машины и переведя взгляд на пикап, молча сравнил. Плечи расслабились. Поднявшись на ноги Саша пару секунд подержал ладонь над стволом.
– Горячий, - заключил он и взявшись за верхнюю рукоятку, поднял потрудившийся агрегат.
– Съе@ываем?
Вместо ответа я повернулся к единственной, относительно целой машине в окрестностях. По идее, разбитые стекла и погнутый бампер на способность к передвижению не влияют. Если только только не ушел передний мост. Я заглянул под кузов - кажется мост был на месте. Хотя, я не специалист.
Приоткрыв водительскую дверь, я придержал вывалившееся тело. Опустив на мертвого на землю, я заглянул в кабину. В общем, не так плохо - сиденье запачкалось только со стороны двери. Клацнул замок пассажирской двери и второе тело с шумом исчезло в проеме - Саша не испытывал деликатности к чужим умершим.
– Едем?- поинтересовалась его голова, возникшая
– Сейчас, - положив автомат в салон, я вытянул наружу тяжелое, крошащееся полотнище лобового стекла и смахнул осколки с сиденья.Все?
Нет. Эмоции пересилили рассудок и спрыгнув с подножки я вернулся за пустым дробовиком. Патронов может и не быть, но безотказность и убойность... машинка впечатлила. А патроны... Может где найдутся.
Ухватив пистолет из поясной кобуры водителя я взгромоздился в 'седло' и закинув дробовик назад, повернул ключ. Движок мягко завелся. Мы переглянулись.
– Поехали.
Глава 18.
Среда. Утро, 06.24.
Выехав за пределы поста, я попросил пассажира.
– Высунься в окно и сделай рожу поприветливей.
– За хер?
– Меня не прикалывает дружеский выстрел из гранатомета.
Оценив масштаб проблем Саша молча привстал и высунулся.
Свои нашлись за третьим поворотом - Иван с Мишей куковали в салоне, высадив пленных на обочину. Пленный выводок, закатывая глазки тихо подвывал. Бледный конвой нервно цыкал зубом.
Я притормозил и высунулся.
– Саша, заканчивай гонять воздух, - и повернувшись к арабской массовке, любезно попрощался, - Пошли на хер.
– А...?
– подал голос бух.
– Потом. Тачка на ходу?
– Да.
– Поехали.
Оставив брошенных (или отпущенных?) машины ушли на серпантин. Две из трех стоящих фигур, абсолютно одинаковым, бережным жестом придерживали правые руки.
Среда. Утро, 06.40.
Живописные, пустые и при этом - хорошие. Такие дороги не часто встречаются сегодня. Нам нам повезло. Море было голубым, горы - серыми, асфальт - гладким. Художник, скрывающийся в каждой очерствевшей душе мог раскрывать мольберт на любой точке трассы.
Но восприятие, не синоним таланта. Свой я не нашел, так и не поднявшись выше ремесленника во всех умениях прошлой жизни.
В общем, единственное что оставалось - жать на газ. Дорога позволяла, ситуация настаивала. По такой трассе я с удовольствием бы втопил полторы сотни, но... Ветер, раздув порыв души, он выжал обильную слезу и гася ей то что распалил. Компромисс меж ветром и скоростью нашелся километрах на семидесяти. В сем неспешном темпе мы отмотали километров восемь и обогнув совершенно роскошный, поросший зеленью, живописнейший отрог, я нажал тормоз. Вэн вильнул, тормозя. Заняв всю ширь дороги, оба водителя - Иван и я, переглянулись.
– Что стоим?
– пробурчал его пассажир, пытаясь продрать глаза руками.
Мой был лапидарнее.
– Что?
– спросил он, поднимая голову,.
– Заправка.
– я потянулся за биноклем, приоткрывая дверь. Пикап качнуло - восемьдесят пассажирских кэгэ шустро перекочевали в кузов. Встав на подножку я воззрился на самую обычную заправку, прилепившуюся к склону горы, почти в километре. Четыре колонки под желтым навесом, магазинчик, кафешка - под синим. Хохлы?
Оптика приблизила, но не прояснила. Заведение выглядело брошенным, но целым.