Резонансная техника пения и речи. Методики мастеров. Сольное, хоровое пение, сценическая речь
Шрифт:
Возвращаюсь к практическим приемам нашего педагога. Контроль за звуком в классе был постоянным. Если в процессе движения по полутонам предыдущая музыкальная фраза прозвучала правильно, а в последующей что-то было не так, то, в целях выравнивания регистров, производили возврат к предыдущей тональности. И если в ней опять звучало хорошо, то переход на ту тональность, в которой сначала не получилось, часто давал эффект повторения правильного вокального приёма. После этого движение по полутонам продолжалось в прежнем направлении. Темп упражнения был довольно быстрым. Очень важна правильная музыкальная фразировка, даже в этих коротких упражнениях. Смысловой акцент на верхней ноте воспитывает мышцы, подготавливает к правильному психоэмоциональному
Не забывались гласные «у» и «и», как имеющие особое резонансное значение: при фонации на звук «у» максимальный объём имеет ротовая полость, а при фонации на звук «и» максимально расширена глотка и, соответственно, усиливается тенденция к присоединению грудного резонатора.
Когда надо было соединить регистры, и для развития широты дыхания, использовалось мажорное арпеджио (I, III, V, I, V, III, I тоны) на о-мо-я-ра-а-а-дость или o-bel-la-ro-o-o-sa в полный голос.
Первые два года мне было не понятно чем недовольны Анатолий Яковлевич и сам поющий старшекурсник? К примеру, ученик «берёт» верхнее си-бемоль, берёт ярко, сочно, у меня аж «под ложечкой» замирает, но вот он замолкает и недовольно восклицает: «Не попал!» Смотрит на Анатолия Яковлевича, тот улыбается и подтверждает: «Да, не попал». Ученик опять «берёт верхушку». Я снова в восторге, но тот же непостижимый для меня результат – не попал! В чём же дело? Только гораздо позднее я понял, что то, что хорошо звучит в классе, может не прозвучать в огромном зале, в сопровождении оркестра. Потом си-бемоль – это не предел для хорошего голоса – впереди «чистое» «си», «до»!.. Вокальная школа требует такой манеры пения, которая вместит весь диапазон певца и сделает его долговечным. Опытное ухо определяет это при различных способах звукоизвлечения безошибочно. Важно, чтобы ученик имел возможность сверять собственные ощущения с качеством идущего в зал звучания, через выверенные опытом ощущения учителя.
Читая книгу В. П. Морозова «Искусство резонансного пения», я всё больше убеждаюсь в том, что таинственное «попал – не попал», не что иное, как резонансное или не резонансное звучание! Именно резонансное пение даёт певцу чувство удовлетворения, радости, восторга, внутреннего покоя, любви к сотворившему его Богу. Резонансное пение рождается только при ясном уме в слиянии вокального, художественного, духовного, стилевого соответствия. Педагог должен дать возможность дорасти ученику до такого состояния, когда раскрываются все заложенные природой резервы самореализации в звуках певческого голоса.
В работе над произведениями на неполучающейся верхней ноте мог быть поставлен сначала более удобный слог (даже с изменением согласного звука), потом при первоначальной согласной ставился более удобный гласный звук. На крайних верхних звуках все гласные приближались по своему фонационному построению к звуку «э». Отдельные неполучающиеся музыкальные фразы, иногда транспонировались в более удобные тональности и распевались как упражнения, потом, по мере впевания, происходил возврат к оригинальной авторской тональности.
Поиск индикатора самоконтроля оправдан и обязателен, так как человек, выполняющий поставленные перед ним вокальные и художественные задачи, должен иметь при этом «твердую почву под ногами». Правильный самоконтроль – это конечная цель обучения, необходимое условие саморазвития профессионального певца, но путь к правильному самоконтролю долгий. На этом пути в качестве индикаторов правильного пения могут выступать: 1) ориентиры, подсказанные педагогом; 2) находки самого учащегося; 3) почерпнутые из случайных источников советы.
Мало у кого обучение проходит гладко от начала и до конца, да и окончив курс вокала, начинающий профессионал продолжает сталкиваться с трудностями разного рода: новый репертуар, реабилитация после перенесенных заболеваний, акустические особенности каждой конкретной сцены или концертной площадки, психологическая и акустическая адаптация
Диапазон предложений широк: от классического, проверенного веками приема «собирания звука в маску» до, по сути, не имеющих отношения к вокалу советов, разрушающих нравственную сторону личности певца или певицы. Выбор делает сам поющий и от этого выбора зависит дальнейшая его судьба, в том числе и профессиональная.
Анатолий Яковлевич, конечно, был не меньше меня теперешнего осведомлен об этой назойливой, пестрой толпе приманок, сбивающих с правильного пути, и как мы, его ученики, должны быть ему благодарны за то, что он смог нас оградить от закабаления ложными ориентирами.
Специалисты в области вокала, да и просто слушатели, отмечают сокращение количества красивых голосов во всем мире и можно быть уверенным в том, что за каждым погубленным тембром стоит либо невозможность адаптации к условиям социума, окружавшего в какой-то момент певца, либо ложный индикатор правильного пения.
Индикаторы правильного пения очень разнообразны и в оценке их приходится руководствоваться Евангельским «Дерево познается по плодам».
Анатолий Яковлевич не давал пользоваться ложной свободой, ухудшающей качество звучания. Напряжение и внутренние зажимы переводились в область слуха, когда звучал великолепный показ самого Анатолия Яковлевича с объяснением на что надо обратить внимание. Учащийся пытался повторять, и «зажимы» растворялись в ходе творческого процесса.
У людей с тонким музыкальным слухом, но не обученных вокалу, мне приходилось наблюдать не эффективное и даже неприятное в тембровом отношении звучание. Звук был не полётным, похоже, что почти вся его энергия сосредотачивалась в той части акустического спектра, которая соответствовала основному тону.
Мне вспоминается пример одного протодиакона, который служил у митрополита Питирима (Нечаева), человека утонченного и остроумного. Кстати, он неоднократно бывал в Италии, в частности, в Ла Скала. Ему принадлежат слова: «Итальянцев приятно слушать, но на них не приятно смотреть, когда они поют». Владыка попросил меня позаниматься вокалом с этим протодиаконом: «А то он жужжит как жук! Погибнет человек». Занятия, к сожалению, успеха не имели. Я не был авторитетом, а отец протодиакон имел твердо зафиксированный ложный индикатор правильного звучания. Когда он возглашал или пел что-либо, казалось, даже одежда на нем вибрировала, но звуки его прекрасного баса уже на расстоянии около 10-ти метров заглушались шумом толпы. Ранняя кончина этого замечательного по человеческим качествам духовного лица, имела первопричину в гипертонии(!). Слова митрополита оказались пророческими: «Погибнет человек». Можно сказать, что в этом примере имел место «импедансный», а не резонансный механизм образования звука. Использование мускульной силы без резонансного усиления может создать вибрацию поглощения низкочастотных колебаний и, даже, какую-то «отзвучку» в резонаторах, но автоколебательная система в целом не будет сформирована, и процесс звукообразования будет разрушителен для всего организма.
Судьба другого клирика мне неизвестна, но занятия с ним тоже были безрезультатны. Под видом высокой позиции он фокусировал звук в носовой полости, и этот ложный индикатор пения «только в маску» губил его природный теноровый тембр. Носовая полость «хорошо» вибрировала, но вместо качественного звука, соответственно, шел сильный носовой призвук, а грудной резонатор молчал.
Стоит ли дальше продолжать повествование об отрицательном опыте? Наверное, полезнее упомянуть еще раз книгу В. П. Морозова «Искусство резонансного пения». Ту ее часть, где собраны высказывания мастеров вокала о правильной технике пения, в частности о правильных вибрационных ощущениях и о важности взаимодействия грудного и головного резонаторов.