Ричард Блейд, победитель
Шрифт:
— Не разговаривай со мной так, — с оскорбленным видом произнес он. — И бояться меня тоже не нужно, я не причиню тебе вреда. Пальцем до тебя не дотронусь, пока ты сама этого не захочешь! Мне нужны твое доверие, твоя дружба. Если ты согласишься стать моим проводником, я клянусь, что в целости и сохранности доставлю тебя в Джедд. — Разведчик широким жестом обвел темный лес, стеной окружавший их. — Одна ты не сможешь добраться домой. Здесь слишком много опасностей.
С минуту она покусывала нижнюю
— Хорошо. Пожалуй, ты прав. Одной мне не пробраться мимо постов апи, а вдвоем можно попытаться. Правда, они могут убить тебя и съесть, а меня сделать рабыней… но об этом пока рано говорить. До постов еще четыре дня пути. Договорились, хозяин Блейд, я буду твоим проводником. Хорошо?
— Хорошо. Именно это я и собирался предложить тебе с самого начала.
— Тогда развяжи меня. Настоящие друзья должны доверять друг другу. Или у вас там, на красной луне, все иначе?
Блейд рассмеялся. В конце концов, это было вполне логично.
— Нет, — признался он, — и в моем мире друзья верят друг другу. Настоящие друзья, — подчеркнул он, умолчав о том, что верная дружба редко встречается в его мире. Возможно, он ошибался, но вряд ли. Он давно понял, что кое-какие реалии остаются неизменными в любом мире, незыблемыми, словно константы Вселенной. Скажем, некий дефицит искренности и доверия… Однако он не любил рассуждать на такие темы; его гораздо более интересовало другое — как выжить и вернуться.
Он похлопал девушку по загорелому плечику и перерезал лиану, которая обхватывала ее щиколотки.
— Ты совершенно права, малышка, сейчас я освобожу тебя. Только не надо драться…
Мгновенно схватив конец лианы, Оома хлестнула Блейда по лицу. Он инстинктивно откинулся назад, а когда протер глаза, ее уже и след простыл. Только из леса долетел насмешливый голос:
— Прощай, хозяин Блейд! Теперь я знаю кое-что о красной луне. Она населена дураками!
Разведчик беззлобно выругался и расхохотался. Безусловно, она права. Он вел себя, как последний болван! Опять ее недооценил, и вот результат! Черт бы побрал эту девчонку!
И тут откуда-то издалека, из крайних пределов необъятного леса, до его ушей донеслось леденящее кровь рычанье. Никогда прежде Блейд не слыхал такого вопля; любой звук африканских симфоний на пленках Лейтона казался по сравнению с ним колыбельной песенкой. Странный жуткий вой, напоминавший электропилу, терзающую неподатливое бревно… Съежившись у огня, он попытался определить направление, откуда пришел этот звук, и успокоился. Далеко, очень далеко… Пока нет никакой опасности… А там — видно будет! Хитро усмехнувшись, Блейд растянулся на земле и закрыл глаза.
Он притворился, что заснул, держа оружие под рукой. Зажмурившись, он чутко вслушивался в тревожную тишину ночного
— Хо-зя-ин Бле-йд? — донеслось до его слуха.
Может, ему почудилось? Не принимает ли он желаемое за действительное?
Нет, вот еще раз:
— Хозяин Блейд! Прости меня. Оома просит прощения. Я хочу вернуться к костру.
Блейд потянулся и громко зевнул.
— Вернуться? Зачем? Мне показалось, что тебе гораздо больше нравится там, в темном лесу.
— Нет, теперь мне здесь совсем не нравится.
Он еще раз зевнул, чтобы скрыть усмешку.
— Но ведь ты боишься меня?
Молчание. Потом:
— Боюсь. Но тут, в темноте, я боюсь еще больше. Позволь мне вернуться. Я сделаю все, что ты… что ты захочешь.
Блейд закинул руки за голову, потянулся и ответил:
— Не хочу я от тебя ничего, Оома. Мы с тобой больше не друзья, так что поступай как знаешь, спокойной тебе ночи.
Минут на пять беглянка замолкла, но разведчик слышал, как она шуршит и возится где-то в кустах неподалеку.
— Я умоляю тебя, хозяин Блейд! Пожалуйста! Мне холодно и страшно. Пусти меня к огню. Я…
— Ладно, иди, — отрубил он, — но не приставай ко мне. Я устал и хочу спать.
Сквозь полуприкрытые веки он наблюдал, как девушка скользнула к костру и устроилась рядом, время от времени искоса бросая на него испуганные взгляды. Блейд затаил дыхание и не шевелился. Успокоившись, она принялась счищать с груди и плеч грязь, прилипшие листья и хвою. Разведчик тут же почувствовал некое напряжение под набедренной повязкой.
Оома повернулась к куче веток и долго и придирчиво что-то там выбирала. Блейд собрался было проснуться и предупредить ее, чтобы не разжигала слишком большой огонь, но передумал: костер ее явно не интересовал. С нарастающим интересом он следил за тем, как девушка выбрала подходящую веточку, обломила сучки и начала расчесывать свою спутанную гриву. Присев на корточки и изредка поглядывая в его сторону, Оома водила своим неуклюжим гребнем по великолепным черным волосам, Каждый раз, когда ветка застревала в непокорных прядях, девушка корчила недовольную гримаску.
«Прихорашивается», — понял Блейд и усмехнулся про себя, имитируя глубокий сон так искусно, что ему позавидовал бы профессиональный актер.
Оома справилась с волосами, бросила гребень и начала ласкать и поглаживать свои небольшие упругие грудки, пока не набухли соски. Затем она лизнула палец, провела по соскам, и они замерцали в неярком свете костра как нежно-розовые жемчужины. Этого, вероятно, ей показалось мало; руки ее скользнули ниже, и, вдоволь наигравшись, она робко придвинулась к Блейду, шепнув: