Ричард Длинные Руки – барон
Шрифт:
Никто не устает смотреть на горящий огонь, текущую воду и работу, которую делают за тебя, так что идеальный объект для сладостного созерцания – как раз пожар, но нам удалось поднять всех, выскользнуть во двор, где уже от вылетающих из окон искр загорелись пристройки. Особенно жарко заполыхала булочная, народ с криками таскает воду из колодца, мужчины мечутся с баграми, растаскивая бревна, я первым вбежал в конюшню и вывел Зайчика.
Пес ринулся было смотреть на пожар, я свистнул ему, еще через несколько минут мы убедили стража ворот, что решетка
Холодно и недружелюбно смотрят колючие звезды, призрачный свет падает на странно посеребренную землю под острым углом, все тени кажутся резче, злее, опаснее. Сэр Смит и брат Кадфаэль поспешно обматывали копыта тряпками, вся сбруя прилажена так, чтобы ничего не звякнуло, не грюкнуло, даже шпоры пришлось завязать, не дай бог тренькнут.
– Не торопиться, – предупредил я. – Я впереди, сэр Смит следом…
Граф Эбергард возразил шепотом:
– По старшинству…
Я прошептал жестко:
– По старшинству здесь первый – я! Хоть как герцог Легольс, хоть как… не знаю кто. Не хотите подчиняться, мы втроем уходим, а вы как хотите…
Граф Эбергард стиснул челюсти так, что я услышал скрежет зубов, выдавил хрипло:
– Хорошо… Но потом я припомню.
Я вскочил на коня, не удостоив его ответом.
Глава 4
Розовый рассвет застал нас в двадцати милях от замка. Все чувствовали мой страх и настегивали коней, даже Брайан и леди Ингрид не отставали, держались почти в середине группы.
Под копытами гремела сухая земля, затем показалась роща, мы сразу нырнули под густые ветви. Над головой многоэтажная зелень, копыта уже не стучат, тонут в мягком толстом ковре прошлогодних листьев. Рыцари начали переговариваться, наконец-то в безопасности, наконец Эбергард придержал коня и, поравнявшись со мной, спросил с явной неприязнью:
– И что за причина такого поспешного бегства?
– Им стало известно, где мы.
– Вот как, – проговорил он серьезно. – Каким образом?
– То ли местный колдун сообщил, то ли они разослали… гм… ориентировки. Словом, колдун нас опознал.
– А что он сам? Не попытался…
– Попытался, – ответил я коротко.
Он открыл было рот, явно намереваясь продолжить расспросы, но взглянул на мое лицо, в глазах что-то изменилось, помолчал, спросил после паузы:
– Так чего бежим так поспешно?
– Мы не знаем, кто помимо колдуна поблизости, – объяснил я. – Мы не знаем, насколько близко главные силы погони. Мы многое не знаем о противнике, в то время как он знает о нас все.
Он коротко взглянул, обронил:
– Думает, что знает.
– Что? – переспросил я. – Ах да, конечно. Но у нас не так уж много тузов в рукаве, как хотелось бы.
Воздух свеж, кони за двое суток отдохнули так, что играют на скаку и задираются друг с другом. Деревья неслись навстречу, а затем разом исчезли, мы выметнулись в залитое жарким солнцем пространство. В лужах блестит
Кто-то из рыцарей пожаловался, хотя и веселым голосом, что уже какой день и неделю в пути, в ответ Кадфаэль негромким проникновенным голосом начал рассказывать, что Моисей вообще водил по пустыне евреев сорок лет, вот это был путь так путь, на что юный Дилан спросил наивно:
– Сорок лет по пустыне? За это время можно всю землю объехать!
– А он водил зигзагами, – подсказал Мемель.
– Зачем? – удивился Дилан.
Вместо задумавшегося Кадфаэля самоуверенно ответил сэр Смит:
– Следы запутывал, от погони хотел оторваться! И чтоб на засаду не нарваться. Ты же слышал, половину Египта ограбили!
Мемель, более подкованный, возразил:
– В Святом Писании сказано, Моисей ждал, пока умрет последний, который помнил, что в Египте было лучше, чем их ждет в пустынной Палестине.
Конские копыта выворачивали комья чернозема, трава поднимается яркая и сочная, а рощи все как на подбор: если сосны – то корабельные, если березки, то с каждого дерева можно нацедить сто бочек сока, ягодами усыпаны поляны, а крупные породистые грибы толпятся вокруг каждого дерева.
Эта часть суши, как наконец объяснили Кадфаэль и Эбергард, в сторонке от важных мест, пустыня и пустыня. Здесь не то что городов, даже сел не было, потому все Войны Магов с пренебрежением обходили этот край. В предпоследнюю войну на эту пустыню обрушился грязевой ливень, что почти целиком перенес в тучах вскипяченное море за тысячу верст. Вместе с водой пустыню залило грязью, снова никто сюда не мог сунуться, а потом на этом месте вырос густой-прегустой лес.
Заселить его, правда, никто не сумел: снова разразилась Война Магов, уже последняя. Города горели, реки и моря вскипали, только этот лес уцелел за ненужностью. И вот в него бежали все звери, все существа, что как-то уцелели. Здесь нашли приют и орки, и тролли, и гоблины, даже великаны поселились. А уж многие не столь многочисленные, но не менее опасные существа, те, можно сказать, первыми нашли в этот лес дорогу и обосновались в нем навечно, кто уйдя в землю, кто поселился на верхушках этих чудовищно огромных, как крепостные башни, деревьях, кто выстроил жилища и даже целые крепости в лесу…
– Что за лес, – бормотал сэр Смит, – что за лес… Если не здесь живут дриады, то где еще?
– Кто о чем, – заметил напряженным голосом граф Эбергард. – Я слышал, что в таких лесах живут эльфы, а это не совсем дриады.
– Да, – согласился сэр Смит. – Дриады – это…
Он изобразил руками подобие девяносто-шестьдесят-девяносто, но с тряской в седле пропорции получились странные, он попытался повторить, получился вовсе лошарик, граф Эбергард вздернул бровь и посмотрел на сэра Смита с удивлением. Потом с сомнением и некими предположениями, ясно читаемыми во взоре.