Ричард Длинные Руки – бургграф
Шрифт:
– Как с ним поговорить?
Он пожал плечами:
– Сам решай. Ничем помочь не могу, я перед ним малость виноват, подойти не рискну…
Я оставил на столе еще одну монету, поднялся, на меня сразу же обратили внимание из-за соседних столов, вот уж не думал, что выгляжу угрожающе.
Глава 5
Капитан не поднимал головы, пока я не приблизился, а когда вскинул взгляд, я ощутил некоторый трепет, как будто взглянула сама смерть.
– Можно к вам? – спросил я дружелюбно.
Капитан промолчал, продолжая разглядывать меня пристально и без дружелюбия. Один из матросов уточнил:
– Куда?
– За стол, – объяснил я любезно.
– Зачем? – спросил тот же матрос, ибо капитан не соизволил снизойти до разговора с неудостоенным ходить под парусами.
Вместо подробного объяснения зачем и почему, я сказал:
– Дальше плачу я.
Капитан промолчал и на этот раз, но и матрос умолк, только посматривал то на меня, то на капитана.
Глаза капитана, чуть прищуренные и словно бы с ленцой, прощупывали меня острым взглядом.
– За ваш счет? – проговорил он с той же ленцой. – Ваша милость, мы не голодаем. А когда пьем, то самое лучшее.
– Закажу лучшее, – пообещал я.
– Нас много, – добавил он.
– Угощаю всех, – уточнил я.
За столом хитро заулыбались, что-то чуют, капитан тоже улыбнулся, как акула при виде молодого тунца, жирного и глупого, сказал небрежно:
– А здесь почти все – моя команда.
Сердце мое дрогнуло, вдруг да не хватит моего золота, но сказал как можно небрежнее:
– Да какая ерунда! Не все ли равно, одного угощать или сотню?.. Для благородного человека как-то нет разницы…
Моряки замолчали, такой ответ явно слышат впервые. Капитан некоторое время изучал меня так же внимательно, наконец кивнул:
– Садитесь, ваша милость. Когда предлагают что-то бесплатно, надо быть настороже, в сладком червячке чаще всего стальной крючок. Но мы, предупреждаю, из тех, кто заглатывает такие крючки… и выплевывает, съедая червячка.
Матрос добавил хмуро:
– А иногда… и самого рыбака.
Второй моряк, высокий и настолько жилистый, как будто с него содрали всю кожу, обнажив мышцы, чем-то напоминает муляж из анатомии, тем более что весь какой-то красный, будто докрасна обожженный на солнце или слепленный из красной глины. Он присматривался ко мне испытующе поверх пивной кружки, но помалкивал.
Капитан наконец кивнул на него:
– Это мой боцман, Иварт. А этот, говорливый, Сенешаль. Не сенешаль, а Сенешаль, хотя говорят, что и настоящий сенешаль приложил к его появлению на свет руку. И не только руку.
Я ответил вежливо:
– Счастлив встретить таких людей.
Капитан усмехнулся:
– А я уж как
Сенешаль коротко ухмыльнулся:
– Родились?
– Стали, – поправил себя капитан с ясным удовольствием. – Стали!.. Так за что вы готовы платить так щедро?
– Просто за разговор, – сообщил я легко. – Дело в том, что я прибыл издалека. Не хочу хвастаться, но всего пару недель тому назад я был еще на Перевале…
Моряки переглянулись, боцман кивнул, как будто я подтвердил какие-то его догадки, а капитан спросил с недоверием:
– Это что же… с той стороны?
– С той, – подтвердил я.
– Там, говорят…
Он не закончил, я мягко прервал, ибо если я плачу, то я и расспрашиваю, а не меня:
– Главное, чего там нет, так это моря. Кораблей там отродясь не видели. И я не видел. Вот сегодня впервые… А уж про загадочный Юг, который вы своими глазами видели, у нас только слухи! Вот и восхотелось мне побывать на той стороне океана. Но в порту первое разочарование: почти все каботажники плавают только вдоль берегов, а открытого моря побаиваются.
Первый матрос, который Сенешаль, хохотнул:
– Побаиваются? Не то слово.
– Дрожмя дрожат, – добавил Иварт. – Они даже смотреть боятся в сторону открытой воды.
– Почему? – спросил я.
Он хмыкнул:
– Когда плаваешь, не выпуская из вида берег, не страшно даже плотникам. А открытое море… В большом море есть еще и свои моря, поменьше. Где с горячей водой, где с холодной, а где и вовсе…
Он перехватил строгий взгляд капитана, поперхнулся, а второй сказал поспешно:
– Да-да, каботажники – это не моряки. Это так. Поджатохвостые.
– Вот-вот, – согласился я. – Поджатохвостые. А про вас говорят с почтительным страхом и уважением. Только вы, сказали они, умеете переплыть океан.
В глазах капитана промелькнуло глубокое удовлетворение, как мы, мужчины, легко ловимся на лесть, чуть напыжился и сказал с той скромностью, что паче гордыни:
– Ну почему же… Еще Кучырь ходит… И даже Седьмой…
– Уже не ходит, – поправил боцман. – После того как вернулся чудом на половинке своей посудины. И без мачт… Если бы ветер не пригнал… Из всей команды Седьмого осталось трое.
Капитан кивнул:
– Да, не ходит, а жаль. Да и Кучырь поговаривал, что пора бросать эту игру с морским дьяволом. Ладно, мы в самом деле ходим на Юг. И что дальше?
Я сказал просто:
– Хочу туда.
За столом воцарилась тишина, матросы смотрели вытаращенными глазами. Сенешаль попытался что-то сказать, но боцман, повысив голос, рыкнул мощно:
– А почему нет? Если благородный господин хочет, почему он должен себе отказывать? Если у него, конечно, есть чем заплатить.