Ричард Длинные Руки – эрцгерцог
Шрифт:
Он слушал молча, только недоверчиво и хмуро зыркал из-под насупленных бровей. Рыцари его отряда одобрительно шумели, горделиво расправляли плечи.
– Потому я, – проговорил я торжественно, – властью, данной мне Богом и императором Генрихом Третьим, жалую вас титулом барона!.. И вручаю во владение Мевовию с землями по Карлию, до самой реки Ястре, куда входят города Голгон, Илепия и Устень, каждое из которых, как вы можете догадаться, – королевство.
Вильярд поклонился, лицо хмурое, быстро посмотрел по сторонам. Рыцари кричали ему славу и били кулаками
– Ваша светлость, – произнес он сильным голосом, – я бесконечно тронут вашей милостью и крайне польщен столь высокой наградой… как и чрезмерной оценкой моих воинских дел…
Я сказал громко:
– Ничуть не чрезмерной.
Воины закричали:
– Ничуть! Он дрался, как лев в стаде овец!
– Он лучший!
– Слава Ричарду Справедливому!
Вильярд повысил голос, и тот перекрыл все крики:
– Однако я со всем прискорбием вынужден отклонить столь щедрый дар.
Все в недоумении сперва умолкли, затем зашумели, начали переглядываться.
Я ощутил неладное, спросил сдержанно:
– Объяснитесь, сэр Вильярд.
Он гордо выпрямился и взглянул мне в глаза.
– А еще вы хотели бы, чтобы я немедленно принял эти земли и начал ими заниматься.
Я замедленно кивнул.
– Ну… это подразумевалось.
Он покачал головой.
– Ваша светлость, я не могу позволить себе принять дар первым из всего огромного войска, где так много достойнейших рыцарей! Второе, я не могу принять эти земли, потому что война еще не закончена. Только по ее окончании можно судить, кто вел себя достойно, а кто отличился лишь однажды, а потом только пьянствовал и прятался в кусты. Потому я прошу вашего изволения оставаться просто Вильярдом Иронфорестом, безземельным рыцарем.
Он смотрел гордо, красивый и возвышенный. Я ощутил себя гадко, вроде бы масштабы мои растут, но сам все мельчаю, мог бы догадаться, что Вильярд откажется… будь во мне самом больше рыцарства. И все присутствующие как будто и не удивились, поздравляют Вильярда, хлопают по плечам и никто не сказал, что он дурак и поступает по-дурацки.
У тебя же Алонсия, сказал я ему взглядом, ей нужно пристанище. Не тащиться же ей в обозе через всю страну…
Потащится, ответил он мне молча. Жена пойдет за мужем всюду, если это настоящая жена.
Прости, извинился я взглядом, я сглупил.
Принимаю, ответил он точно так же.
Я сказал громко:
– Сэр Вильярд Иронфорест выказал скромность и благородство, столь необходимые для воина-крестоносца. Мы понимаем его мотивы… Потому пусть будет, как пожелал. Но титул барона отныне будет присовокуплен к его имени! К тому же рыцарь, отказавшийся от богатых владений, – разве не повод для баллады?
Его утащили в задние ряды, обнимая и восторгаясь им, менестрели явно сегодня же постараются что-то сочинить о глупом герцоге и благородном рыцаре, с презрением отвергнувшем недостаточно заслуженный, по его мнению, дар, а затем слух обрастет чудовищными подробностями, где я буду вообще по колено в дерьме…
Граф Ришар проводил его внимательным взглядом.
– А ведь это, сэр
– Но не такому дураку, – ответил я с досадой. – Граф, меня заносит то в одну, то в другую сторону. По молодости или по дурости?
Он усмехнулся.
– Обычно это синонимы. Но никто из молодежи с этим не согласится.
– Ну да, каждый говорит что-то типа «ах, каким же дураком я был!», но всегда потом, потом… Что-то я слишком резво перехожу от паладина к политику. У других это растягивается на пару десятков лет, а я хочу проскочить за два-три года. И получается, что уже и не паладин, и еще не политик, а так… какая-то мелкая сволочь…
Он усмехнулся, покачал головой, глаза полны сочувствия.
– Вы полны раскаяния, сэр Ричард. Уже это говорит, что вы не политик и, тем более, не сволочь. На вас многое свалилось, другой бы вообще упал! Вы держитесь, что восхищает не только меня.
– Это вам только кажется, – сказал я сварливо. – На самом деле уже свалился. И ползу, как старая больная черепаха. Скоро уткнусь мордой в песок и замру.
– Вас дубиной не добьешь, – сказал он с оптимизмом.
Вильярда уже утащили в глубину рядов, я проводил его взглядом и снова вскинул руку, успокаивая собравшихся.
– Поражение варварского войска, – сказал я с подъемом, который старался в себе воспламенить, – началось с их атаки!.. Когда вся конная масса, способная смести со своего пути горы, ударила в построения сэра Максимилиана фон Брандесгерта… и разбилась о них, как волны о скалистый берег, оставив тысячи убитых!..
Макс слушал внимательно, серьезный и сосредоточенный, но почему-то хмурится, глаза недовольно поблескивают, как осколки слюды. Рядом с ним оказался сэр Карл, тот самый, что еще Теодор Вильгельм Вейерштрасс из Лассальвиля, мой вассал из Вестготии, он подбадривающе подтолкнул Макса, но тот покачал головой и остался на месте.
– Сэр Максимилиан, – произнес я торжественно.
Макс сделал шаг вперед, с достоинством поклонился.
– Ваша светлость…
– Максимилиан фон Брандесгерт, – сказал я громко, – впервые я встретил тебя на Каталаундском турнире, где ты усердно берег мою спину, принимая на себя жестокие удары. Ты не отвлекался на богатую добычу, ибо если падет вожак… такое весьма чревато для отряда. И тогда ты почти единственный, кто остался без добычи… Но ты получил гораздо больше, чем добыча: ты собрал славы и уважения больше, чем кто-либо из участвовавших в том сражении.
Рыцари переговаривались, на Макса смотрят с симпатией, он в самом деле никому ни в чем не соперник, слишком занят муштрой своих копейщиков.
Я обвел всех орлиным взором, учусь этому у самых внушающих, сказал так же громко и властно:
– Жалую тебя титулом барона и даю во владения земли племени арджнунов!.. Кроме богатых пастбищ, могучих лесов и озер с рыбой, в северной части расположено еще и королевство Йеремланд. Богатое, развитое, но весьма зажатое в своих границах. Тебе предстоит вывести их… или хотя бы разрешить своей властью сюзерена выйти на просторы.